Победитель получит всё

Ягуар был гибок, поджар и проворен, повыше меня ростом, но не так уж тяжел. Мы сошлись в центре ринга, и он ударил с кошачьим проворством: левой в голову, правой в корпус, левой в челюсть. Я наудачу послал удар правой в подбородок, и он с маху сел на ковер. Толпа взвыла, но Ягуар разве что удивился и рассвирепел. Глаза его засверкали. Он выждал счет до девяти, хотя вполне мог бы подняться сразу, вскочил и остановил мою атаку жестким левым в зубы. Я промазал с левой, ударил правой в ребра и хорошо попал ему под сердце. Он плюнул мне в лицо, и руки его замелькали в воздухе: левая, правая, левая, правая, в лицо, в корпус, пока публика вовсе не обезумела. Ну, в такой-то игре я чувствую себя как рыба в воде! Дико ухмыльнувшись, я подшагнул вплотную и тоже принялся бить с обеих рук.

Минута — и Ягуар поспешно отступил с обильно кровоточащей раной на щеке. Я последовал за ним, воткнул левый кулак в его диафрагму. Это заставило его войти в клинч. Нас развели, он гвозданул меня с левой в голову, попал с правой в глаз, но дальше промахнулся левой и получил коварный правый хук в ребра. Я принялся работать в корпус, но он большей частью успешно прикрывался локтями. Наконец это меня обозлило. Перед самым гонгом я неожиданно послал правый хук в голову и едва не снес ее напрочь.

— Раунд был на целую милю твой, — сказал Билл, прекратив на минуту переругиваться с секундантами Кортеса. — Но ты смотри в оба: он боец опасный и подлый…

— Пожалуй, сделаю Джоанне предложение, — заявил я. — С первого взгляда видно было: я ей тоже здорово пришелся по нраву. Уж не знаю, с чего бы, но вот не могут женщины передо мной устоять. Так и влюбляются…

Зазвучал гонг, и я рванулся вперед — добывать свои тридцать шесть с половиной долларов.

В первом раунде Ягуар понял, что в обмене ударами со мной ему ничего не светит, и теперь принялся боксировать, то есть я хочу сказать, начал ложными выпадами сбивать мне стойку, выводить из равновесия, жалить резкими ударами левой, уклоняться от моих яростных контрударов, вязать меня в клинче, страшно бить в голову с ближнего расстояния, заходить сбоку — в общем, делать из меня котлету.

Через какую-то минуту у меня уже вовсю шла кровь из носа и изо рта, а я меж тем даже ни разу не попал в него толком. Публика выла, Билл сыпал ужасными проклятиями, но я не шибко волновался. Впереди была целая ночь, и рано или поздно я в него попаду.

Это случилось даже раньше, чем можно было ожидать: сокрушительный правый хук под сердце — и сеньора Кортеса согнуло пополам! Я, не мешкая, от всей души добавил ему в голову за ухом, и он упал на колени, однако тут же, не выжидая счета, вскочил, нырнул под мой свинг, вошел в клинч, повязал меня по рукам и ногам, отдавил пальцы да еще скребанул шнуровкой перчатки по глазам. Я матерно выругался, но он прицепился ко мне, словно форменный осьминог, а Хайни и не думал разводить нас, и в конце концов оба мы рухнули на ковер.

Эта шуточка привела публику в полный восторг — особенно то, как Кортес вцепился зубами мне в ухо, пока мы кувыркались на ковре. Доведенный этим до бешенства, я вырвался, вскочил и, едва Кортес оказался на ногах, закрыл ему левый глаз ужасным правым свингом. Он отвечал сокрушительным левым хуком в корпус, ударил с той же руки в мое и так уже раскровяненное лицо и сам получил прямой левой в хавало. В этот момент прозвучал гонг.

— Хайни Штейнману я после этого боя шею сверну! — прорычал Билл, дрожа от ярости и отирая кровь с моего изжеванного уха. — В жизни не видел фола грязнее…

— Интересно, продадут ли нам полпая на эти пятьдесят центов? — отрешенно проговорил я. — Все же пять сотен долларов…

Начался третий раунд, и я рванулся вперед, намереваясь закончить бой поскорее, однако у Кортеса имелись другие планы на сей счет. Его левый хук рассек мне бровь, за ним последовал правый хук в поврежденное ухо, нырок под мой ответный удар и целых три удара в нос. Обезумев, я кинулся на него головой вперед, прижал к себе левой рукой и принялся молотить правой, пока он не связал меня в клинче.

В ближнем бою мы обменялись короткими ударами с обеих рук в корпус, и Кортес отступил первым, не забыв с дальнего расстояния достать мой глаз. Я рванулся следом за ним, и тут он, неожиданно наклонив голову, боднул меня в челюсть. Подбородок тут же онемел и залился кровью. Ягуар, не медля, нанес правый апперкот, разом выставивший мне несколько зубов, и, выдав замечательный вихрь хуков с обеих рук в голову, оттеснил меня к канатам.

Стоило мне почувствовать спиной канаты, я прибавил темпа, оттолкнулся от них и ударил правой под сердце. Это заставило Кортеса притормозить. Левый в челюсть сбил Кортеса с носков на пятки, зубы его лязгнули, как кастаньеты, и тут, прежде чем я успел ударить еще разок, зазвенел гонг.

— Пожалуй, оно выходит дольше, чем я думал, — сказал я Биллу, пока тот отирал с меня кровь и горячо объяснялся с Хайни.