Побѣдители

Поэтому я устроилась – поближе к ее комнате – с поручениями из Кремля. Что же на сей раз интересовало Ника? Как хотелось бы мне понять, вокруг чего кружит его мысль, мысль, которую я иногда почти угадываю, но в следующее мгновение теряю? Между тем он прав, что мне как раз этого и не объясняет. В противном случае мои глаза были бы предвзяты, я могла невольно подгонять подбор фактов под занимающую его ум задачу.

Итак, что оно на сей раз, в конверте с орлами?

«Какова была общественная реакция вокруг отставки Правителя?»

Что ж, можно и рассказать. Только сначала, пробравшись в большой кабинет, включу панель в режиме титров.

Нет, ничего интересного. То есть для полиции, допускаю, интерес весьма велик, ибо сообщают о каком-то убийстве. Убийства в Москве – явление не слишком частое, хотя и чрезмерного удивления вызывать не могут: все-таки большой город. А тут какого-то, как сообщают в новостном выпуске, «представителя богемы», нашли на собственной квартире привязанным к калориферу и с ножевыми ранениями. Скорей всего, страсти роковые. В богемной среде, кстати сказать, криминальный фон очень ярок. Оно и понятно, возбуждающие вещества, алкогольные злоупотребления, да и в целом характерная для подобной публики неврастения, безответственность, распущенность нравов…

Камера лениво пробежала по квартире, где произошло преступление. Да, жилье самое богемное что ни на есть. Обои такие грязные, что видно даже на картинке. По стенам – монгольские ритуальные маски. Впрочем, монголы подобные маски делают не для ритуалов, а на потребу туристов, мне ли не знать, чай, папа пустыню Гоби вскопал так, что впору бы огороды устраивать. Так он точно такие же маски привозил как сувениры для прислуги. Тамтам африканский, полагаю, того же сорта, зачем-то нелепое и зловещее черное знамя с кругом из желтых стрелок – чье бы оно? А уж бутылок-то пустых на полу… Бумаги какие-то разбросаны…

Не полюбопытствовав даже именем пострадальца, я выключила панель и вернулась к своим трудам.

До сих пор не могу понять, для чего Правителю это было нужным? Сложив с себя полномочия, он потребовал публичного судебного разбирательства. Над собою самим, за весь период диктатуры.

«Мы возвращаемся в царство Закона. Закон ни для кого не делает исключений. Если я, вымащивая к нему дорогу, унизил себя до несправедливостей, я должен ответить за каждую. Пусть белых одежд возвращенной монархии не запятнают мои ошибки».

Да, он хотел отделить свои публичные казни, свою необходимейшую жесткость от милосердия власти новой, ибо новая власть уже могла себе это милосердие позволить – без риска утопить страну в хаосе и крови. Разделить диктатуру и монархию, чтобы никто не посмел провести преемства.

Но все-таки – судебный процесс? Не чересчур ли?

Что самое непостижимое – общественность либеральная этого процесса прямо-таки требовала, настаивала, даже пыталась грозить… Та самая либеральная публика, что только что перестала дрожать и буквально рыдала от восторга, когда вместо диктатуры ей подарили столь ненавидимую когда-то монархию. Они ж на улицы выбегали с портретами нового Государя – те самые журналисты, что писали пятнадцатью годами раньше пасквили на его предшественника. Забыли о своих былых красных бантах – все повязались романовскими лентами. А спустя считанные недели – они уже жаждали от монархии расправы над тем, кто монархию установил…

Это надо видеть своими глазами: заголовки тогдашних газет, благо как раз и вышла отмена военной цензуры!

Кое-чего я никогда в жизни не пойму. И слава Богу.

Между тем время было презанятное. Начала налаживаться жизнь, был введен серебряный стандарт вместо золотого, что сильно и стремительно укрепило рубль26. Были разрешены политические объединения, впервые за почти что десятилетие. Собственно те объединения, что установились тогда, существуют и сегодня, почти без изменений27.

Сколько же было поломано копий! Ведь многие жаждали «отмотать историю назад», не допустить новой Думы! Но твердость в этом вопросе как уходящего Правителя, так восходящего Императора, была одинакова: установления Государя-мученика не подлежат отмене. И Пятая Дума была созвана28.

И в разгар всех этих увлекательных установлений Правитель, уходя с исторической арены, вдруг требует создания судебной комиссии по собственной деятельности!

Государь, впрочем, первым своим жестом также продемонстрировал силу политической воли. Устраивать разбирательство он отказался, вместо же этого пожаловал Александра Васильевича титулом Светлейшего князя и агноменом.