Победители

В школе объявили месячник сбора цветного металла для танковой бригады, на которую собирали деньги в течение трех месяцев. Дети тащили, кто что мог: и алюминиевые кастрюли, и медные чайники, горелки от керосиновых ламп, гири от часов, иконки-складки, медные пятаки. Я дома перерыл чердак, подвал, перелопатил железки на старой кузне – ничего подходящего не нашел, разве что пару медных гвоздей. Вспомнил, что в клети в мамином сундуке «из девок» на дне, завернутый в старый пуховый платок, лежит подсвечник. Мама вытаскивала его на Рождество и Пасху. Протирала и ставила под образа. Подсвечник играл бликами, и яркие лучи света рассыпались по комнате. Подсвечник был высоким, около аршина; вверху в центре гнездо под большую свечу, ниже – ярус в четыре выступа, обозначающих стороны света; у самого низа по кругу – семь лунок под малые свечи. Подсвечник был позолочен. Недолго раздумывая, я достал подсвечник, обернул в мешковину и принес в школу. На диковинку сбежалась смотреть вся школа. Директор школы пригласил к себе и спросил: «Родители знают? Наверное, забрал самовольно? То, что в дар для фронта, похвально, а если без спроса – позорно, пусть родители пришлют записку, что они согласны». Шел домой, уши горели, все время думал: «Стыд-то какой: забрать обратно неудобно, но и как сказать дома?»

Директор повез подсвечник в Пермь, там долго судили-рядили. Решили сдать в музей. Когда об этом узнала мама, она запротестовала и сказала: «Пусть будет в танковой бригаде как талисман. Прадед, когда ходил в походы, тоже брал его с собой». Так и решили: передать в танковую бригаду, которая формировалась в Нижнем Тагиле. На митинге перед отправкой на фронт рядом со знаменем, купаясь в лучах солнца, ослепляя, стоял подсвечник. Во время войны в этой бригаде было наименьшее число потерь. При штурме Берлина в штабную машину при переправе через Шпрею попал снаряд. Все разлетелось по Шпрее, выловили только знамя. На этом забилась служба бронзового подсвечника.

Дедушка лесной

Хозяина леса в разных местах называют по-разному: леший, лесовик – а у нас тепло и ласково «Дедушка лесной». Он охраняет лес от огня, стережет зверя и птицу, заботится, чтобы вдоволь уродились грибы и ягоды. Заблудившегося доброго человека всегда выведет на дорогу.

Лето 1943 года, мне тринадцатый год, сестре Тане – восемь. Отправились за земляникой на Илимовую гору, разделявшую речки Поломку и Ольховку. Увал тянется километров на семь от слияния рек до верховьев. С Илимовой горы деревня наша как на ладошке. Склоны заросли ельником и березняком, а по хребту тянутся огромные земляничные поляны. Против деревни ни хожено – ягоды выбраны. Идем в верховья – деревня на виду. Набрали корзиночки ягод – пора домой. Смотрим в сторону деревни, а деревни нет. Напротив нас, на косогоре Иванов Хутор, а это от нашей деревни вниз по Ольховке километра два. Значит, надо идти вверх, чтобы сравняться с нашей деревней: ягод в граве – усеяно. Мы идем, а деревни пашей не видно, перед глазами все время Иванов Хутор, как будто мы идем по какой-то дуге. Страх охватил мое сердечко, сестра догадалась, что мы блуждаем – захныкала. Я с перепугу стал звать и просить помощи: «Дедушка Лесной, выведи нас к дому». От моего крика в лесу раздалось гулкое эхо. И вдруг… перед нами в шагах десяти посреди поляны стоит дед. Высокий, седой, в белой холщовой рубахе, таких же штанах, без головного убора, волосы под кружок, борода лопатой. Спрашивает: «Чьи вы будете?» Отвел чаем: «Мы из деревни Чебыки, Федора и Татьяны дети». Дед ласково говорит: «Ну что? Заблудились, идите ко мне, я стою на тропинке». С опаской подходим к нему. Дед босой и какой-то воздушный. Показывает на тропу: «По ней идите вниз, через лесок, а там по овражку вдоль ручья выйдете к деревне Наумята». Мы обрадовались, бойко пошагали по тропе, когда через несколько шагов я обернулся назад – на тропе никого не было, только марево раскаленного воздуха колыхалось над высокой травой. Спустившись по крутяку, через густой и темный лес, вниз, вышли к шумному ручью и помчались по тропе. Лес кончился. Вдали увидели домики деревни. Успокоились. От этой деревни шла езжалая к деревне Кокшары, а от нее до нас – рукой подать. Договорились, чтобы не расстраивать родителей, не рассказывать про наши страсти. И только лет через десять рассказали о наших приключениях. Пермские леса полны тайны и живут своей жизнью, как и люди.

Лесные ноты