Читаем Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. полностью

Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда.

Уже не надо было напряженно держать страховку, лепиться на обледенелых скалах, следить за камнями, впереди был нетрудный пройденный ранее многими путь по гребню, местами с площадками (вершинный гребень Уллутау довольно широкий), со следами триконей, и мы оттаивали, как-то спало безоглядное стремление вперед. Немного для приличия пройдя, выбрали площадку для палаток пошире, не надо было привязываться к крючьям, как внизу на стене. Часам к семи были закончены заботы о палатках, ужине. Назавтра предстоял долгий, но легкий обычный путь спуска ― мы еще не ложились, напряжение не сошло.

На севере высился массив вершины Чегет-тау (в 1933 г. мы с Анатолием Машиным сняли оттуда записку самого... о-о-о!.. Д. Коккина).

Мы сидели молча, дружной кучкой, провожая день. Прошел час предвечерней тишины, потемнели леса на дне ущелья, оно медленно заполнялось тьмой.

Слышали ли мы на вершине шум крыльев летящей Ники ― богини победы? Или думали, как бы переобуть намявший ботинок? Нет, слышали, когда делали последние шаги вверх, когда вместо склона перед глазами открылись дальние горы Сванетии, последние камни земли остались под ногами, впереди было только небо и ветер в лицо. Но теперь...

Ночь близилась и близилась. Ущелье уже до краев было залито поднявшейся снизу тьмой, и путь наш скрылся в ней, со всеми его тяготами. Скрылся наш путь, скрылись все пути... «Солнце тем временем село, и все потемнели дороги» ( Гомер ).

Где-то высоко над нами вспыхнули мимолетной алой лентой облака и погасли, небо на западе стало холодно-зеленым. Стало чернеть, с востока властно наступала ночь. Над темными холодными контурами вершин, над чеканными на небе гребнями прорезались первые колючие звезды словно вторя этой могучей и торжественной симфонии, отвечал им огонек со дна долины.

Рано утром, когда еще розовели снега на восходе солнца, мы спустились к Местийскому перевалу и с него в долину. И вот мы уселись дружным кружком под первыми стройными соснами ущелья Адырсу.

Крутые изгибы зеленых предгорий,В провалах ущелья костры ― огоньки.Дорожное счастье, дорожное горе,И сосны у вечно шумящей реки.А там, где кончаются тропы и травы,У края скупой каменистой землиВ просветах тумана видением славыКрутые снега пламенеют вдали.

Саша Боровиков ― альпинист с 1937 г., хороший технарь, хотя и не сильнейший физически в команде, но ее ум, честь и совесть. Сын эсера-боевика, сидевшего еще в царское время и окончательно севшего ― в советское. Начав с ФЗУ, он стал известным ученым, доктором наук, известным за рубежом, участник многих советских и международных экспедиций и конференций. Его всегда выделяли особое чувство логики, такта и справедливости, позволявшие улаживать любые конфликты.

Именно это побуждало общественность выбирать его председателем Всесоюзной федерации альпинизма на протяжении 18 лет.

Лев Филимонов ― научный работник, высокий, сильный и надежный, очень спокойный, хоть изредка и взрывающийся, прямолинейный, прозванный за ржаные волосы и молчаливость «белым молчанием» («Дружба ― это умение молчать вдвоем» ― сказал В.Астафьев). Послужив в солдатах, он пришел в команду в 1947-м, имея уже солидный альпинистский опыт (начал заниматься альпинизмом в 1938 г.). Валя Чередова ― спутница Виталия Абалакова в жизни, с ранней молодости разносторонняя спортсменка, не очень высоко технична, но невероятно вынослива. Вся команда неоднократно пыталась при дележе снаряжения хоть немного разгрузить ее, но «железная леди» встречала это в штыки. Ходила в 30-х годах с Виталием, продолжала восхождения и далее в конце 30-х, с 1940 г. мастер спорта. Автор, поладивший здесь с Абалаковым как второй в связке. Эти люди уже прочно составили костяк команды. Рядом молодой Нагаев ― выпускник школы инструкторов «Спартака».

Сейчас уже можно сказать ― вершина наша, можно поздравить друг друга с прекрасным восхождением!

Виталий дает нам немного поваляться на травке, а затем, в своей обычной суховатой манере, дает команду: «Ну, надо идти».