Победное отчаянье. Собрание сочинений [3]

Объединяются весна с луной

И на меня напасть приготовляются,

Шушукаются, рыщут надо мной,

Шушукаются, рыщут, ухищряются.

Угроза новой затяжной любви…

Ах, не попасть бы из огня да в полымя.

Борюсь с собой, держу глаза, как Вий,

Прикрытыми ресницами тяжелыми.

Стихи читаю вслух и про себя,

Ритм создаю холодный, острый,

бритвенный,

И рифмы обличительно скрипят…

Я – как монах, настроенный молитвенно.

Напрасный труд… Весна с луной

сильней

Моих словес холодной окрыленности, –

Стихи становятся острей, больней,

Но даже им не одолеть влюбленности.

Осеннее

Сутки сплошь, то густой, то пореже

Сыплет дождик. Я болен: знобит.

И глаза мне особенно режет

Мир мой малый, убогий мой быт.

В окнах плещутся струи косые.

А за окнами, сизо-мутна,

И по-древнему как-то Россия

Приуныла, как будто больна.

Мысли вялы, робки, словно вата.

Давит на сердце каждый пустяк.

Ничего-то на свете не свято.

Как у мало знакомых в гостях,

Тесновато…

Хулиган бы, по умственной лени,

Грянул матом бы, как обухом.

У меня ж, у поэта, стремленье

Грянуть злым и тяжелым стихом.

Как мне выйти из жизни рутинной?

Заплутался я в ней, как в лесу…

Как давно я свой подвиг старинный,

Тайный труд свой над словом несу.

Невеселое, нудное бремя,

Как намокшее в осень пальто,

Никаких не сулящее премий…

Всё не то, всё не то, всё не то!..

Всё вопросом преследует черствым:

Не напрасно ль живу, устаю?..

Нет, я верю в победу упорства,

В стойкость верю. На этом стою!..

Дождик зелень дерев ополощет.

Выйдет солнце, приветно лучась.

И покажется шире жилплощадь.

И вся жизнь – и просторней, и проще,

И гораздо светлей, чем сейчас.

«Стрясется же такое с человеком…»

Стрясется же такое с человеком:

Затор, тупик, отсутствие огня,

Стремление идти не вровень с веком, –

Плестись за ним!.. Так было у меня…

Явилась ты, глазастая, простая

(Глаза – то зарево, то водоем!),

И музыка, что за сердце хватает,

Мне прозвучала в голосе твоем.

Хотел я сердце охладить, но где там

Уйти от этой страстной простоты,

Такой советской ! – да! – по всем приметам?..

Скажи, что делать мне на свете этом,

Чтоб никогда не горевала ты?

…А я ведь было до того дошел,

Что выбился из творческого строю.

Явилась ты, – я, окрылен душой,

Учусь, учу, работаю и строю.

А я ведь было, выжив из ума,

Всё ждал зимы, буранов и заносов.

Явилась ты: весна, а не зима,

И голос гроз и запах трав донесся.

Растаял на сердце последний снег.

Всё лучшее, что временно уснуло:

Деревьев зелень, музыку и смех,

Синь неба, – это всё мне ты вернула.

И кажется: я не живу, а мчусь

Среди цветов и ласковых улыбок…

Тебе, тебе за радость этих чувств

Всей кровью отогретое «спасибо!».

Вернуть мне музыку, вернуть любовь

К стремительной и трудной жизни, к людям, –

Да я за это на любую боль

Пойду, крича:

люблю,

люблю,

люблю тебя!

Другу В.С.

Мой друг, с тобой мы навсегда

близки друг другу и родимы,

товарищи и побратимы…

А ведь приблизились года

утрат, уже необратимых…

Как обоюдоострый нож,

в мозги вонзилась мысль и жжется,

что прожитого не вернешь

и что всё меньше остается

на нашу долю и годов,

и городов, и рюмок водки…

Да, к этому я не готов,