Победный «Факел Гаргалота»

— Ну что ты, — заверила она, — мороженое ем очень медленно…

Уже по своей инициативе слегка как бы обняла, только затем чтобы прощупать всего от подбородка и до колен, причем без всякой чувственности, будто в самом деле ищет скрытые для ношения ножи и пистолеты, но бицепсы потискала так, как если бы заподозрила имплантаты.

А еще как бы ласково провела ладонью по пластинам грудных мышц, но кончики пальцев вдавливались глубоко, а я инстинктивно напрягал там мускулы, так что ничего у нее не получилось… или получилось, смотря на какой результат нацелилась.

— Да вроде бы тот, — сообщила она несколько напряженным голосом, — хотя и не совсем тот. У тебя нет брата-близнеца? Такого же вороны и растеряхи?

— Воронее меня нет человека, — заверил я гордо. — Пойдем, там кофе стынет.

— Почему стынет? — спросила она. — Чего твой болтливый утюг не следит? Или он только для постели?

— Ну что ты, — сказал я обидчиво, — скажи еще, что и женщины у нас только для постели…

Такое сравнение вряд ли польстило, но, продолжая улыбаться, вошла в дом, хозяйски огляделась. Но у меня дом, как и душа, все нараспашку, хотя и в доме, как в душе, что-то да спрятано.

— Не убрано у тебя, — заметила она. — Что, твой говорящий пылесос сломался?

— Все убрано, — возразил я. — Здесь самец живет, царь природы и доминат вселенной!.. А не зажатенькая домохозяйка, помешанная на чистоте и как бы порядке. Во всей вселенной нет порядка, а ты хочешь его в доме!..

Она прошла на кухню, кофейный аппарат закончил трещать зернами, в две чашки хлынули две струйки: потолще в мою большую и тоненькая и посветлее в кокетливо расписанную цветочками чашку поменьше.

Тостер щелкнул и выбросил наверх два аппетитно пахнущих подрумяненных ломтика хлеба.

Мариэтта села за стол, огляделась.

— А где твой болтливый миксер?

— Везде, — ответил я легко. — Наверное, сейчас пересчитывает количество эритроцитов в твоей крови…

В комнату вошла Аня, уже во плоти, чарующе улыбнулась.

— С эритроцитами все в порядке, — сообщила она, — а вот с лейкоцитами перебор. Идет какой-то воспалительный процесс… весьма подозрительный.

Мариэтта зло сверкнула в ее сторону глазами.

— Позавчера палец на ноге занозила, чуточку нарывало, но сегодня заноза уже сама выскочила!.. И нечего тут со своими инсинуациями!.. А то арестую за попытку дискредитации образа представителя власти и закона!

Аня сказала послушно:

— Поняла, от кофе, значит, отказываешься?

— Не отказываюсь, — буркнула Мариэтта.

— А мне показалось, отказываешься…

— Что за дура, — рыкнула Мариэтта и повернулась ко мне: — Что твой утюг несет?

Я ответил мирно:

— Вообще-то мне тоже показалось, что отказываешься… Ладно-ладно, это я так неправильно понял!

— И я неправильно, — сказала Аня лицемерно, — хоть и правильно, но кому это важно? Человеческое общество построено на притворстве и лжи, нам придется то ли повозиться с пурификацией, то ли разом…

Мариэтта взглянула на Аню зло:

— А где гренки?

— А как насчет лишнего веса?

— Я много работаю, — огрызнулась Мариэтта, — во мне все горит… И сыром намажь! Потолще!

Аня, ехидно улыбаясь, положила ей на блюдце большой ломоть прожаренного хлебца с толстым слоем козьего сыра. Мариэтта тут же с жадностью ухватила и вонзила в него зубы, перед утюгом чего стесняться, а я пил кофе мелкими глотками и почти наслаждался мирным завершением дня, жидким закатиком светила, что для жителей этого мира кажется красочным, и прикидывал, что там в Дронтарии ждет, где сразу несколько хищников сговорились разорвать это королевство, растерявшее воинственность, а с ним и бдительность.

Мариэтту слегка напрягает, когда Аня приносит нам кофе и пирожные прямо в постель, когда мы там еще голые и разгоряченные, но Аня лишь снисходительно улыбается.

Дело даже не в отсутствии программы ревности, просто для Ани эта женщина в одежде полицейского что-то вроде Яшки. Милое, но несерьезное существо, и уж никак не способное конкурировать с нею, такой милой и женственной, а также умелой хозяйкой в доме, все знающей и понимающей.

Вообще-то все верно, такое незыблемое понятие, как «супружеский долг», давно исчезло, мы же демократы, никому ничего не должны, это нам весь мир должен, а раз так, то нет обязанностей и в постели.

Мы не обязаны ни доказывать женщинам свои возможности, ни «удовлетворять» их, ни вообще заниматься этим делом. Это не хуже нас, царей природы, умеют даже жучки и паучки, не говоря уже о птицах или млекопитающих, потому стыдно не увиливать от таких дел, а как раз совершенствоваться в них да еще и читать какие-то пособия «Как надо камасутрить».

Потому спать с такими, как Аня, начнут не просто открыто — уже давно начали! — а потребуют легализации, а затем и каких-то прав для своих партнерш.

Похоже, Мариэтта это хорошо понимает, проводила Аню задумчивым взглядом, когда та вышла из спальни и плотно прикрыла за собой дверь, уловив желание этого существа в одежде полицейского.

— Что не так? — спросил я заботливо.

На ее лицо набежала легкая тень.

— А вот у меня пока не получается, — сообщила она.

— Что?