Победный «Факел Гаргалота»

Похоже, потому у нее вид постоянно защищающегося зверька, которого хочется взять на руки, но страшно, такой и грызануть может, сам не понимая, что делает.

Вообще-то ноша человека оказалась слишком тяжела, мужчины уже не могли, как атланты, держать небо на плечах, кости трещат и связки рвутся, и с великим стыдом вынужденно призвали на помощь женщин, которые до того времени мирно занимались хозяйством за их широкими спинами и вязали крючком теплые свитера.

Для того мужчины и придумали феминизм, а затем сделали вид, что женщины в жестокой борьбе отвоевали права работать жестоко, не знать отдыха и личной жизни, терять женственность, но зато технический прогресс пошел, и пошел, не останавливаясь…

Сейчас уже выдыхаются и женщины, плата слишком высока, но сингулярность наконец-то почти рядом, можно вползти в нее на последнем издыхании… это и будет окончательная победа, ради которой все затевалось, начиная с возникновения в океане первой капельки жизни.

Из стены донесся тихий голос:

— Твой партнер по косплею уже готов. Можно будить. Конечно, он в таком виде почти не годен, но для вашего косплеизма вполне… У вас же там половина больных, а вторая — нездоровых?

— Тогда сегодня и отправимся, — сказал я.

Она сказала чуточку ехидно:

— Но ты его дурацкие доспехи швырнул в мусорку. Пойдет голым?

— Да, — признался я, — запаниковал, поспешил… Придется распечатать что-то похожее.

— Из пластика? — спросила она деловито. — Или нужен чугун потяжелее?.. Вы же реальники!

— Сойдет и пластик, — заверил я. — Только с виду должен смотреться, как древние доспехи… Примерно такие, какие на нем были. Жаль, уже не помню.

— Я помню, — ответила она и, посмотрев на меня с прищуром, проговорила многозначительно: — Я все-е-е помню…

— Да женюсь, — сказал я торопливо, — женюсь!.. Но не сразу и не целиком, а поэтапно, как уже сказал. Участками. Поступательно, как двигается вся наша цивилизация. Где прямо, а где зигзугами, как сказал Ленин насчет шага вперед… Это что, доспехи?

На стене напротив меня вспыхнул широкий экран, где Аня, не показываясь, быстро пролистнула страницы каталога косплейных товаров. Никогда бы не подумал, что на свете столько помешанных на этом деле, наконец она укрупнила изображение панциря, примерно такого, что хоть и попроще, был на Астрингере.

— Этот?

— Да, — согласился я. — Только добавь жесткости.

— Хорошо, — ответила она послушно. — В пять раз легче его предыдущего, а пробить можно только снарядом из танкового орудия и выше.

— Прекрасно, — сказал я. — Цвет оставь тот же, кольчугу удлини на ладонь.

— Под доспехи рубашку или свитер?

— Рубашку, — сказал я. — Но потолще, чтобы амортизировала. И чтоб не пачкалась, а пот тут же разлагала на составляющие…

— Современные стандарты? — переспросила она. — Хорошо, так еще проще. Пояс?

— Пояс уцелел, — напомнил я. — Хотя, думаю, стоит его заменить. В новый вмонтируй маячок. И пару отделений со снотворными и болеутоляющими. И одно со стимуляторами. Сапоги уцелели, а штаны… Штаны где?

— Испачкались кровью, — пояснила она, — а стирать такое примитивное изделие из натуральной кожи долго и сложно.

— Отправила в мусорку?

— Да. Но сейчас создам такие же, никто не увидит разницы. Только грязеотталкивающие.

— Действуй, — велел я. — Ты у меня прелесть, Аня. Жена — это не постель, жена — это…

— Это я, — досказала она гордо. — Твоя школьница уже закончила мыться, сушится. Сейчас выйдет.

Я сказал быстро:

— Хорошо. Иди на кухню, приготовь три большие чашки кофе. С гренками.

— Хорошо, — ответила она послушно, ничуть не удивившись, что снова кофе, хотя только что пили, и что должна готовить собственноручно. — Через минуту будет готово.

— Да, — ответил я. — Прекрасно. Мне минуты вполне достаточно.