Победоносец Сталин. Генералиссимус в Великой Отечественной войне

Вы же читали Гровера Ферра: во всём хрущевском докладе, изобличающем Сталина, ни одного правдивого утверждения. Чему же тут удивляться?

И забайкальский опыт, и испанский, и позже финский были тщательнейшим образом проанализированы с участием Сталина. То есть, как деликатно выразился Ферр, «Хрущёв говорил, вопиюще пренебрегая правдой». А правда состоит в том, что сам Никита Сергеевич приложил руку к уничтожению многих командиров Киевского военного округа в бытность его там первым секретарем ЦК Компартии Украины.

В одном из постановлений Военного совета округа, подписанном в том числе и членом Военного совета, первым секретарем ЦК КП(б) Украины Хрущёвым, говорилось: «Враги народа успели немало напакостить в области расстановки кадров. Военный совет ставит главную задачу – до конца выкорчевать остатки враждебных элементов…»

Усердия и бдительности Никите Сергеевичу было не занимать, в итоге из девяти, положенных по штату командиров корпусов «выкорчевали»… девять. Из 25 командиров дивизий уцелел только один. Из четырёх командиров укрепрайонов «обновлено» четыре. И так далее.

Хрущёву нужно было во что бы то ни стало отвести вину от себя. Ведь он, наряду с секретарём Западно-Сибирского крайкома Эйхе, был самым рьяным организатором и проводником этих самых репрессий.

Работая в Москве, он ухитрился обнаружить в Московской области… 41305 «врагов народа» и настаивал на беспощадном их выкорчевывании.

Что же касается Сталина и его якобы активной роли в организации репрессий, приведу здесь свидетельство из интернета Александра Кузнецова. В качестве аргумента он приводит воспоминания приёмного сына Сталина Артёма Сергеева. «Пономаренко мне рассказывал о своей работе в Белоруссии. В частности, говорил, почему Сталин послал его туда. Это было в 1938 году. Иосиф Виссарионович дал ему чёткие указания: прекратить репрессии. «Поезжайте, наведите порядок – остановите репрессии».

И посоветовал, как это сделать: «Идите в тюрьму. Берите дела, знакомьтесь с ними, вызывайте осужденного, выслушайте его, и если считаете, что он осуждён незаслуженно, то открывайте двери – и пусть идёт домой».

Пономаренко ответил: «Но, товарищ Сталин, там местные органы и разные ведомства могут быть недовольны моими действиями». Сталин подтвердил: «Да, конечно. Не для того они сажали, чтобы кто-то пришел и выпустил. Но ведомств много, а Первый секретарь ЦК один. И если сразу не поймут, поясните им это».

Пантелеймон Кондратьевич по прибытии на место, как и посоветовал Сталин, пошел в тюрьму, запросил дела. И стал осужденных вызывать к себе по одному. Ну, вот такие, например, были заключенные. В деле одного говорится: «Неоднократно нелегально переходил государственную границу». Да, формально – действительно. Поскольку, когда в 1920 году произошел передел границ, белорусское местечко оказалось разделенным на польскую и нашу части. Семьи некоторые даже оказались разделены. Этот, ныне осужденный, делает хороший самогон. А на польской стороне сухой закон.

За самогоном к нему приходят с польской стороны… И если хорошо наугощаются, то и ночевать оставались. А иногда он сам несёт им самогон, пересекая, таким образом, государственную границу. Пономаренко, выслушав, говорит: «Иди домой… Свободен…»

Ещё один сиделец. Поэт. Написал поэму «Сталин». Начинается первая строка со слова на букву «В», вторая – на «О», третья – на «Ш». В результате акростих получается. «Сталин – вошь». Пономаренко отпускает его и говорит посадившим: «Вы – неграмотные люди. Вошь пишется с мягким знаком».

В итоге почти всех отпустил. Конечно, в местных органах и ведомствах были недовольные – это их работа. Но Пантелеймон Кондратьевич сказал: «Решайте, с какой стороны тюремной стены вам больше нравится….»

Когда Пономаренко докладывал на Политбюро, Сталин сказал: «Передайте товарищам наше сочувствие, а поэту скажите, пусть и о тараканах не забывает. Дураков у нас еще много». Особенно усердствовавший в репрессиях Хрущёв принял это, видимо, на свой счёт. И встав во главе государства, отомстил. И тому, и другому…

Корр.: – Многие аналитики считают, что масштабы репрессий сильно преувеличены. Так, Дмитрий Лысков, автор книги «Запретная правда о «сталинских репрессиях»» утверждает, что цифры завышены в 100 раз. Эту позицию разделяет и американский историк Гровер Ферр. Вот что он пишет в своей книге «Антисталинская подлость»: