Победы, которых могло не быть

Доктор Рихард Зорге, чистокровный немец[318], был токийским корреспондентом «Франкфуртер цайтунг». Herr Doktor жил опасной двойной жизнью — респектабельный журналист для большинства своих знакомых и шпион для немногих, знавших о его существовании сотрудников Московского центра. Зорге представлял собой яркую творческую личность, шпионская рутина в стиле пересаживания из одного такси в другое не соответствовала его темпераменту. Да и мог ли высокий европеец затеряться среди косоглазых, малорослых японцев? Зорге приходилось работать в совершенно чужой для себя среде, и он делал это безукоризненно, его методы отличались убийственной простотой. Он переиграл всех своих противников. Когда сотрудники «Токко», японской тайной полиции, занялись проверкой вхожего в высокие круги немецкого журналиста, они не нашли ровно ничего подозрительного. Он даже сумел подружиться с Йозефом Майзингером, гестаповцем, прикомандированным к генеральскому посольству в Токио.

Фортуна улыбнулась Зорге 26 февраля 1936 года, когда группа японских офицеров при поддержке 1400 солдат заняла в Токио ряд важных правительственных зданий, а затем не пожелала внятно изложить причины, подвигшие ее на эту попытку coup d’état (государственного переворота). Берлин засыпал свое представительство в Японии запросами, однако дипломаты затруднялись объяснить «Токийский инцидент». Положение спас доктор Зорге, щедро предложивший посольству свою информацию, полученную из «надежных источников». Отправленный в Берлин доклад привел абвер в полный восторг, с этого момента преданность и надежность доктора Зорге стала считаться чем-то само собой разумеющимся. Акции Зорге поднялись еще выше, когда германским послом в Японии стал его «ближайший друг», бывший военный атташе подполковник Ойген Отт (успевший к этому моменту получить чин генерал-майора).

Красивый и бесшабашный, доктор Зорге имел две слабости, одна из которых чуть его не погубила, а вторая — погубила. Быстрые мотоциклы и красивые женщины. Ночью 13 мая 1938 года, находясь в приличном подпитии, он оседлал свой угольно-черный мотоцикл «Цунден» и на полной скорости врезался в стену. Врачам стоило огромных трудов сохранить ему жизнь. Тут стоит упомянуть эпизод, ярко демонстрирующий невероятную силу духа этого человека: уже на носилках, по пути в операционную, Зорге вспомнил, что в одном из его карманов лежат бумаги, никак не предназначенные для посторонних глаз. Он отказался ложиться на операцию, сказав, что хочет сперва передать прощальные приветы родным и знакомым через своего «ближайшего друга» — радиста Макса Клаузена. «Пошарь у меня в карманах»,— шепнул Зорге радисту, что тот и сделал.

Макс Клаузен играл в шпионской сети Зорге ответственнейшую роль. Великолепный радист и механик, он передавал в Москву шифровки с намеренно внесенными ошибками, служившими доказательством их подлинности. В некоторые слова текста (по заранее оговоренной скользящей шкале) вносились небольшие отклонения от правописания; при всей своей простоте эта система была очень надежной. Временами Клаузен даже поручал своей любовнице Анне Валлениус, ярой антифашистке, доставлять микрофильмированные донесения. Недостатком Клаузена был несдержанный характер. Весной 1941 года, когда Зорге предупредил Центр о готовящемся нападении Германии на Советский Союз и получил в ответ радиограмму: «Достоверность вашей информации вызывает сомнения», Клаузен взорвался. «Эти Scheisskopfe[319],— воскликнул он,— да как они смеют сомневаться в моем донесении?»

А затем наступил важнейший в карьере Рихарда Зорге день, когда он положил перед Клаузеном лист бумаги с несколькими строчками текста.

— Немедленно закодируй и передай, чего бы это ни стоило. Желаю удачи.

Крайняя спешка Зорге объяснялась не только желанием поскорее проинформировать Москву, но и причинами совсем иного свойства: «Токко» вышла на след. Предыдущей ночью агенты тайной полиции арестовали его любовницу Исии Ханако и изъяли у нее солидную сумму в долларах[320]; Ханако затруднялась объяснить, откуда у нее столько денег. Долгая игра неумолимо подходила к развязке. 18 октября Рихард Зорге и Макс Клаузен были арестованы японской полицией[321]. Однако великий разведчик успел в главном: его последнее донесение решило судьбу битвы под Москвой. Шифровка Зорге позволила Сталину полностью изменить свою стратегию.