Победы, которых могло не быть

Отступление оказалось много ужаснее атаки. Кони истекали кровью, люди с жуткими ранами, едва ковылявшие вдоль просматриваемой со всех сторон долины, становились легкой добычей русских снайперов. Затем появилась русская кавалерия. К счастью, в общей суматохе боя она угодила под обстрел собственных пушек и отошла. Из Одиннадцатого гусарского, которым командовал лорд Паджет, и Четвертого легкого драгунского только семьдесят человек сумели избежать окружения, они безжалостно пришпорили утомленных коней и прорвались сквозь строй русских уланов. Пятнадцать человек из перемолотого пушками Семнадцатого уланского вместе с горсткой легких драгун из Тринадцатого промчались галопом сквозь самую гущу русской пехоты[145]. «Черти! — испуганно кричали русские.— Черти!»

«Что за кошмар была эта последняя миля, сплошь усеянная мертвыми и ранеными людьми, каждый из которых был моим другом» — эти слова были записаны лордом Паджетом в дневник чуть позже, тем же вечером.

Затем произошел знаменитый, в мочалку изжеванный прессой разговор. Лорд Паджет, только что вырвавшийся из кровавого ада, столкнулся с герцогом Кардиганом, неторопливо ехавшим в прямо противоположном направлении. Паджет пришел в ярость, и по вполне объяснимой причине. Получив от Кардигана приказ обеспечить ему «наилучшую поддержку», он, после всего пережитого, неожиданно увидел своего командира едущим откуда-то из тыла.

— Хэлло, лорд Кардиган. А вас-то что, совсем там не было?

— Еще как не было!

Этот краткий обмен репликами, услышанный солдатами и переданный ими одному из военных репортеров, дал жизнь раз за разом повторявшемуся слуху, что сам Кардиган не ходил в знаменитую атаку. Это совершенно несправедливо. Кардиган был на русской батарее, однако, увидев, что бригада почти уничтожена, он ускакал прочь, даже не оглянувшись.

* * *

Из 673 кавалеристов, въехавших в Северную долину, вернулось только 195, многие из этих ста девяноста пяти умерли от ран, а вернее сказать — от отсутствия надлежащего лечения[146].

С момента, когда лорд Кардиган скомандовал: «Бригада наступает...» прошло каких-то двадцать минут, но эти двадцать минут вошли в историю, как «Бросок легкой бригады».

А также — бессмертным стихотворением, прославившим их отвагу:

«...though the soldier knew
Someone had blundered:
Theirs not to make reply,
Theirs not to reason why,
Theirs but to do and die,
Into the Valley of Death rode the six hundred.[147]

»

Ну, а если бы...

Ну, а если бы — четвертый приказ был более конкретен?

Лорд Лукан, скорее всего, понял бы его истинную цель и не предпринял бы кавалерийскую атаку без поддержки пехоты.

Ну, а если бы — лорд Лукан не проявил такого высокомерия при разговоре с импульсивным капитаном Ноуланом?

Легкая бригада атаковала бы редуты и отбила английские пушки — ну а викторианские поэты лишились бы отличного материала для создания драматических стихов.

А теперь о фактах

Дальнейший ход Крымской кампании ясно свидетельствует о вопиющей некомпетентности ее руководителей. С октября 1854 г. по апрель 1855 г. не осуществлялось никаких крупных военных действий, однако за этот период союзники потеряли 18000 человек. Эти люди погибли не от русских пуль, а от недоедания, холеры и холода[148]. В Балаклаве хранилось на складах 9000 шинелей, однако их так и не раздали войскам. Согласно королевскому уставу, солдату полагалась одна шинель на три года, поэтому ему оставалось только умирать. Как за сорок лет до того наполеоновская Grande Armee, а через девяносто лет армии Гитлера — все они пали жертвами русской зимы[149].

По возвращении в Лондон лорд Лукан и лорд Кардиган подверглись яростным нападкам прессы, ураган общественного мнения вынудил армию предпринять расследование. В июле 1856 года специальный генеральский совет, получивший насмешливое название «The White Washing Board»[150] полностью оправдал обоих лордов. Лорд Раглан сумел свалить всю ответственность на своего адъютанта, неудачно сформулировавшего четвертый приказ. А генерал Эри, человек, написавший этот самый приказ, отделался замечанием: «На войне такие вещи случаются». Весьма подходящая эпитафия броску легкой бригады.

Антъетам, 17 сентября 1862 г. Три сигары

«Посади людей в окоп, поставь у них за спиной, на пригорке, хорошую батарею, и в таких условиях даже не слишком хорошие солдаты остановят противника, в три раза превосходящею их по численности».

Полковник Теодор Лайман, «В штабе юнионистской армии».