Победы, которых не было

Боевые качества московской армии в первой половине XVI века продолжали оставаться столь низкими, что даже с потерявшими былую мощь татарами ей зачастую справиться не удавалось. Простым увеличением численности войск исправить ситуацию никак не удавалось — требовалась качественная реформа вооруженных сил. Ее попробовал осуществить сын Василия III — Иван IV Грозный. Ничего нового он придумывать не стал, а просто как и его дед, начал вербовать специалистов на Западе и заимствовать оттуда принципы организации войск. Правда на этот раз дело повели с большим размахом. К 1578 году приезжих учителей насчитывалось уже примерно 4 тысячи[11]. Конечно, сразу же создать в полутатарской Московии пехоту наподобие испанской, было невозможно. Тем не менее, иноземцы помогли Ивану Грозному реорганизовать артиллерию и сформировать полки стрельцов — отдаленное подобие мушкетеров. Основная масса войска, впрочем, по-прежнему представляла собой аморфную азиатскую орду. Однако разумные начала, привнесенные зарубежными «военспецами», позволили русской армии не только одержать ряд побед над татарами, а даже успешно начать новую войну с Ливонией.

Но когда в боевые действия вмешался Стефан Баторий (король польский и великий князь литовский русский и жемойтский, — Polochanin72), русским пришлось впервые — в битве под Венденом (1578 год) — столкнуться со знаменитыми терциями. В результате — снова полный разгром, после чего московские воеводы долго не решались сражаться с регулярной западной пехотой в поле, тем самым молчаливо признав свою беспомощность. «Третий Рим» по-прежнему был неспособен выйти из «азиатской парадигмы» — осмыслить и начать последовательно устранять истоки своих неудач. В этом плане характерна известная переписка Ивана Грозного с английской королевой: мол, я тебе о серьезных вещах — о величии, а ты мне о ерунде — о морской торговле. (Кстати освещение данного эпизода в интерпретации одного из главных морских авторитетов сталинской эпохи академика А. Н. Крылова красноречиво свидетельствует, что в России осмысление этой проблемы нисколько не продвинулось даже к середине XX века. «8 августа 1941 года… В редакторской Алексей Николаевич оживился. Зашла речь о подписании соглашения с англичанами о совместных действиях в войне против Германии. Ученый обрушился на Чемберлена и Черчилля. „С ними, с англосаксами, переговоры надо вести жестче, напористее. — Как бывало в истории, — шумел Крылов, — а история — хороший учитель. Я еще в двадцатые годы рассказывал в Лондоне нашим дипломатам, как Иван Васильевич Грозный, государь, вел дипломатическую переписку с английской королевой Елизаветой. В послании к ней он сообщал нужды своего государства. Королева ответила, что согласна заключить торговый договор и предложила условия. Грозный, человек зело нервный и прямой, возмутился и начертал: „Я тебе писал о своих государственных нуждах, а ты мне отвечаешь о нуждах твоих торговых мужиков. Ну, не пошлая ли ты дура!“»)[12].

Корабль + купец = новая армия

Между тем, в Европе военное дело двигали вперед именно купеческие деньги, помноженные, разумеется, на свободу личности и ее интеллект. На этот фундамент опиралась модернизация кораблей и огнестрельного оружия. Разумеется, успешнее всего реформы шли там, где лучше всего развивалась заморская торговля. Маленькая Голландия, экономически выросшая, как на дрожжах, на доходах от торговли, отвоевала у воды с помощью дамб половину своей земли, а затем построила самый крупный торговый флот в мире.