Побег

Когда я готова, Бронн передает мне нож Тернера, который предварительно вытер о простыни. Потом кивает в сторону окна и говорит:

– Пошли.

Мы уходим тем путем, которым он сюда проник. Бронн уже привязал веревку к столбику кровати, и Грейс первой спускается по ней. Мы с Бронном ждем в молчании, и я слишком отчетливо чувствую прикосновение его руки к моей, тепло его дыхания на шее. Мое тело реагирует на его близость так, как разум еще не отваживается.

Грейс дергает за веревку, посылая нам сигнал, что можно смело следовать за ней, и я, стремясь отделаться от Бронна, лезу первой. Ночь тиха, но в отдалении слышны выстрелы, а легкий ветерок доносит шум голосов. Трудно сказать, как далеко до заварушки. Я представляю, что это люди, прибывшие на остров и отчаявшиеся получить убежище, под кровом ночи пытаются пробиться через гвардейцев. Если так, я им не завидую.

Одно я знаю наверняка: рост волнений будет сопровождаться ростом насилия. Насколько близко это должно произойти от замка, чтобы король понял, что он тут не в безопасности? Сомневаюсь, что сознание того, как незаметно и легко убийцы смогли проникнуть внутрь, а пленники – бежать из тюрьмы, убедит его в этом. Я не сочувствую ему, негодяю и предателю. Я даже думаю, что хорошо бы нанести ему прощальный визит. Он ведь вообще-то приглашал меня в свою спальню.

Когда Бронн присоединяется к нам на земле, я спрашиваю:

– Ты знаешь, где королевская опочивальня?

Бронн хмурится:

– Разумеется.

– Проводи меня туда.

Сперва мне кажется, что ответом будет отказ, но он, вероятно, видит в моих глазах решимость, потому что делает знак идти следом.

Мы проходим тенями на стенах до дальней части замка, где Бронн показывает на второе окно третьего этажа.

– Что бы ты ни задумала, поторопись.

Я киваю и начинаю подъем. Мои пальцы находят, за что зацепиться, и я скоро оказываюсь возле окна. Оно легко открывается, и я тихо проникаю в комнату.

Какое-то мгновение я не двигаюсь, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. Король в постели один, это радует – я только сейчас понимаю, что с ним мог бы быть кто-то еще, – и крепко спит. Человек, лишенный тревог.

Мои шаги беззвучны. Я подбираю ремни его сапог. Он почти не шевелится, когда я связываю ими его запястья. Удостоверившись в том, что он безопасен, я усаживаюсь верхом ему на грудь и подношу лезвие ножа к горлу.

– Подъем!

Он открывает глаза и распахивает их, когда понимает, что происходит. Я уже заткнула ему рот кляпом, так что он не может закричать, а путы не дают сильно сопротивляться.

– Не напрягайтесь, – говорю я, и мой голос звучит шепотом. – Никто не придет вам на помощь. Ни сейчас, ни потом. Можете считать, что за стенами замка вы в безопасности, но знайте: раньше вашим врагом был только мой отец, но теперь и я тоже. Ошибочка вышла. Вы бросили своих подданных, чтобы позаботиться о себе, и за это я обещаю, что вам не выйти сухим из войны, которая грядет. Вас призовут к ответу. Так что спокойной ночи, ваше величество. И радуйтесь короне, пока она у вас на голове.

Страх его очевиден, над верхней губой проступает пот, руки трясутся, и так легко было бы покончить с ним, заставить страдать, призвать к расплате.

Сейчас вся власть у меня.

Я сильнее прижимаю лезвие к его шее, надрезаю кожу, высвобождая тонкую струйку крови, тьма внутри меня грозит тем же самым, но я останавливаюсь, страшась того, с какой легкостью рождается порыв. Вместо этого я отнимаю нож и, довольная тем, что предупреждение услышано, одним быстрым ударом по голове лишаю короля чувств.

И вот я уже снова рядом с Бронном и Грейс, которых радует мое быстрое возвращение. Бронн делает жест, чтобы мы следовали за ним. Мы невидимыми призраками пробираемся незамеченными до задней части замка, обращенной на водопад.

Бронн поворачивается ко мне:

– Придется плыть.

Грейс внимательно вглядывается в преграду, и я почти уверена в том, что нам всем памятен тот день на корабле, когда Бронн утопил нашу дружбу.

– Справлюсь, – отвечаю я, стиснув зубы, не желая жить прошлым, когда настоящее не менее опасно.

Он как будто удивлен, но согласно кивает.

– Греби к водопаду, потом полезем.

Несмотря на смелый ответ, сердце мое рвется из груди, когда мы беззвучно погружаемся в воду. Грейс, что означает «грация», оправдывает свое имя, грациозно скользя вперед, почти не поднимая ряби. У Бронна тоже немало опыта в преодолении водных преград незамеченным. Я гораздо менее приспособлена плавать без усилий, каждый гребок отдается в теле тревогой, но умудряюсь не отставать. К счастью, водопад производит достаточно шума, чтобы заглушить мои неловкие потуги.

Вообще-то, когда мы оказываемся почти под ним, падающая вода оглушает, и мой страх растет. Грейс первой делает глубокий вдох, подныривает и оказывается по ту сторону водяного занавеса. Не обращая внимания на неотступающую панику, я набираю воздуха в легкие и ныряю. Под поверхностью течение сильное, мощь падающей воды отталкивает меня обратно, тогда как я пытаюсь двигаться вперед и в итоге не двигаюсь вовсе.