Побег

— Ага, звучит довольно круто. — Мередит вышла из ванной, чтобы подслушать конец их разговора. — В США действительно не так много тематических баров, их часто можно встретить в таких местах, как Япония и Тайвань, но не здесь. Ты готова, детка?

— Угу — Джеки улыбнулась Вэл. — Ты готова Банни?

Нет.

— Да, — сказала Вэл, — пошли.

* * *

Вэл сразу поняла, почему «Самоубийство» удостоилось целой статьи. Это было место такого типа, созданное с намерением вызвать споры и привлечь к себе внимание. Лампы и стены были выкрашены в цвет свежей крови, придавая всему помещению сюрреалистический, кошмарный вид. У Вэл перед глазами плясали нечеткие остаточные изображения всякий раз, когда она переводила взгляд.

«Стены кровоточат, — подумала она, спотыкаясь на каблуках на черно-белых шахматных досках пола. Но нет, это не совсем пол шахмат. Шахматные плиты были красными и черными. — И что это делает меня пешкой? Или королева?»

Джеки и Мередит уже стояли в баре, заказывали напитки. Там было многолюдно, воздух был горячим и пах странно и остро. Сами напитки подавались в стаканах, напоминая по форме стаканчики для таблеток с подставками в форме лезвий бритвы. Бармены смешивали шоты и настойки маленькими шприцами перед очарованной аудиторией.

Вэл заказала коктейль под названием «Ловушка дьявола», так как он был одним из немногих, в котором не упоминалось о крови или смерти — один из коктейлей назывался «Смерть днем»! Она пожалела, что не ограничилась пивом или не осталась дома с вином. Коктейль был ярко-зеленого цвета и приготовлен с абсентом. На вкус это было похоже на лакрицу и слишком много сахара. От этого ее затошнило.

— Почему вы выбрали это место? — спросила Вэл, помешивая напиток. Палочка для коктейля была сделана из пластика и увенчана ярким поддельным драгоценным камнем.

— Против него протестует одно из крупнейших психиатрических обществ, — объяснила Мередит. — Они утверждают, что оно подталкивает к суицидальным мыслям и психические заболевания, и пытаются закрыть бар. Буквально на днях здесь состоялся большой протест.

— Мы полностью понимаем это, — быстро добавила Джеки, бросив взгляд на Вэл, который заставил ее задуматься, стоит ли ей обижаться, — но в то же время я чувствую, что оно также снимает часть стигмы, создавая такие разговоры в первую очередь.

— Разговоры, — повторила Вэл.

— Это заставляет людей говорить. Разговоры важны. — Голос Джеки дрогнул, как будто она слишком много выпила. — Кроме того, это место вызывает чертову ностальгию. Словно мой интернет журнал 2005 года сошел прямо сейчас сюда в своих узких маленьких штанах. Помнишь те иконки, которые все собирали?

— Нет, — сказала Вэл.

— О, — проговорила Джеки. — Ну, они были в основном похожи на Инстаграм до того, как появился сам Инстаграм, и я напугала свою маму своими так называемыми «суицидальными мыслями». Неважно, что половина цитат, из-за которых она расстроилась, были из песен группы «The Used».

— В любом случае, — многозначительно сказала Мередит, — мы подумали, что должны успеть посетить это место до его закрытия. Ты должна прочитать эту статью. Репортер перепробовал все напитки.

— Бар закрывается? — Вэл обхватила свой бокал руками. Поход сюда стоил ей почти пятнадцать долларов, и она решила, что ей здесь действительно не нравится. — Разве они только что не открылись?

— Ну, да, но социальное давление и все такое. Это неизбежно.

Наступила одна из тех волшебных пауз, когда все в баре, казалось, внезапно разом перевели дыхание. Даже музыка остановилась, прежде чем перейти к следующей песне. Неизбежно, подумала Вэл, пробуя это слово на вкус. Это звучало так восхитительно окончательно.

Многое неизбежно, но она не думала, что гибель этого бара была одной из таких вещей. В конце концов, люди говорили то же самое о ее искусстве — что она больна и ненавидит себя, что ей нужна помощь, — но больной может быть фонарем для потрепанных мотыльков в темноте.

Она была одним из тех мотыльков.

— Извините, — сказала Вэл. — Я собираюсь взять еще выпить.

Она чувствовала на себе их взгляды, когда уходила, смущенно поднимаясь в своей узкой юбке, и не думала, что ей мерещится осуждение.

Ощущая себя ужасно уязвимой, когда покинула маленький уголок, который они заняли для себя, Вэл направилась обратно к бару. По ходу дела она сканировала посетителей, и некоторые из них оценивали ее в ответ. Она терялась под их пристальными взглядами, чувствуя себя разодетой и раздетой одновременно. Авантюриновое ожерелье горело у нее на шее, как осколок льда.

Вэл отстранилась от стойки бара, сжавшись в комок, крепко держа в руке таблеточный стакан. Она пыталась решить, стоит ли ей еще выпить, или просто лучше спрятаться в туалете, пока Джеки и Мередит не захотят пойти домой.

Над ее головой дико играла музыка, и кто-то задел ее, заставляя подойти ближе к бару. Она поставила стакан, едва не уронив его, и прижала руки к груди. «Я ненавижу это, — подумала она. — Я не могу…»

— Могу я предложить тебе выпить?