Побег

Багров выбил подпорки, дверь открылась. Томин при­остановился на пороге, привыкая к полутьме. Сквозь щели, окошко и худую местами крышу проникал лунный свет, давая разглядеть очертания предметов.

– Ну, чего ж ты? Заходи, раз такой смелый.

Томин вошел внутрь и увидел Багрова. Приспустив рукав полушубка, тот втянул в него пистолет; дверь он притворил, оставив лишь узкую щель для наблюдения. Затем рывком вскинул руку с пистолетом, и Томин оказался на мушке.

«Ну вот! Какого лешего я попер против предчув­ствия?!»

– Это новость, – сказал он вслух. – Как вы его раздобыли?

– Сам, голубчик, приплыл.

– Пистолеты сами не плавают. Сколько пуль в обойме?

– Всем хватит! Восемь штучек, как огурчики!

– Ваше счастье, что ни одной не истратили.

– Специально для тебя припас… Ну, давай, что ли, потолкуем. Как звать тебя, раб Божий?

«Замечательный диалог. Но рука у него постепенно устает, так что продолжим».

– Старший инспектор МУРа майор Томин.

– У Бога майоров нету, – с издевкой усмехнулся Багров. – Имя говори.

– Александр.

– Александр, значит… И что же такого пришел ты мне сказать, раб Божий Александр? Какое заветное слово?

Туманный световой шнур протянулся сверху и уперся в стену рядом с Багровым, расплывшись серым пятном. Это луна краем заглянула в окно под коньком крыши. Пятно будет постепенно перемещаться, примет прямоу­гольную форму и скоро высветит голову и плечи Багрова… который пока готов глумливо выслушать «заветное слово».

– Не к тому я Багрову шел с этим словом, – Томин уныло понурился… чтобы осмотреть пол возле себя; спра­ва вырисовывалось что-то угловатое, зато слева было удобное пустое местечко.

– Ты считал, я сопливенький! – упивался Багров властью оружия.

– Да нет, всем известно, что Багровы лихих кровей. Я считал, Михаил Багров – мужик с крутыми заносами и запутался в своей жизни, дальше некуда. Не помешает ему человеческий разговор. А выходит, человеческий раз­говор вам без надобности. Зачем было меня впускать?

– Зачем?.. – он уже как-то подзабыл и, ища объяснения, напал на гениальную идею: – А вот пальну ceйчас – еще одна пушка моя. С двумя-то я всех порешу, сколько ни сбегись!

«Недурно… Впрочем, он пьяноват, да и луна слишком уж круглая».

– Значит, полагаете, я пришел сглупа?

– Ясно, сглупа. Те вон, – кивнул Багров на дверь, – поди, не сунулись!

– Ошибаетесь, Багров. Поверьте, я умею достаточно быстро падать, чтобы вы промазали – рука-то вон подрагивает. И умею, падая, выхватить оружие и выстрелить раньше, чем успеете вы.

То была чистая правда, и все мышцы уже изготовились, и место на полу присмотрено.

– Так за чем остановка, майор Александр? – вдохновился Багров. – Попытай счастья. Может, и поживешь еще. До полковников дослужишься. А я до своей черты дошел, понял? Что ты меня, что я тебя… Жалко, одно дело не доделал… а так все едино!

Томин задумчиво хмыкнул. Конечно, и луна, и водка, и оружие – все влияет. Но главный корень – безысходное отчаяние. А откуда оно?

– Вы, кажется, и впрямь хоть сейчас на тот свет…

– От этого света меня с души воротит! Ну, давай, кто кого!

Серый квадрат наползал на Багрова, но еще не воб­рал его целиком. Томин надеялся, что противник не отодвинется в тень, что его удержит у двери стремление следить за Гусевым и Иваном Егорычем.

Кувырком кинуться на пол, выстрелить и попасть – не проблема. Но куда при этом угодит пуля, Томин поручиться не мог. Да убережет Багрова луна.

– Ладно, дуэль так дуэль, – притворно согласился Томин. – Но зачем торопить судьбу? Дуэль потерпит.

Три раза повторил он красивое словечко. Пусть про­никнет в сознание ли, в подсознание Багрова – куда пробьется. Главное, что дано имя. Оно предписывает со­блюдение определенных принципов. Оно подразумевает, что соперники достойны друг друга и равны.

И уже по праву дуэлянта (а не инспектора МУРа) Томин спросил:

– Скажите, почему вы не явились в милицию, хотя дали слово жене?

– Этого ты не трожь! – запретил Багров.

Но дуэлянт Томин не послушался:

– Она сидела там, в дежурной части, и ждала. При­несла какие-то трогательные свертки с едой… Потом мы стали собираться за вами. Майя Петровна увидела, как заряжают пистолеты, и помертвела.

«И я обещал не стрелять в ее мужа… Ах, чтоб меня ободрало – обещал не стрелять!»

– Я пришел образумить вас, Багров.

– Замолчи, майор.

– Нет, раз начал, то договорю. Я ведь побывал в колонии и добрался до Калищенко. Калищенко – мразь и подлый врун!

– Кончай! – почти взмолился Багров, не в силах перенести еще один нравственный переворот.

– Минутку внимания. Мы намерены стреляться. Ис­ход неизвестен, а перед смертью не врут. И я говорю вам: у вас нет дела в Новинске! Ни единый человек не допускает даже мысли о правоте Калищенко. Один вы. Почему?..

Багров забыл придерживать дверь, слушая Томина. Она покачивалась под ветром, все шире открываясь. До­несся скрип шагов. Багров выглянул.

– Кто там третий топает? – спросил без интереса.

– Наверное, шофер. Надоело ждать в машине. Но сюда никто не войдет, пока наш разговор не кончится… так или иначе.