Побег

— Здравствуйте, — быстро сказал я, услышав ее хрипловатый голос. — Я вернулся. И я хочу пригласить вас в оперу!

— В оперу? — озадаченно переспросила она. — Как-то неожиданно.

— Я здесь меньше суток, и меня уже мутит от разговоров о деньгах. Пусть уж лучше поют. Про любовь. На итальянском языке.

— А вы давно в нашей опере были? — поинтересовалась она осторожно.

— Вообще не был, — признался я. — Во всяком случае с тех пор, как нас в школе туда водили.

— Боюсь, что у нас поют только на русском, да и то неважно, — предостерегающе заметила Настя.

— Ну, не о деньгах же они поют! — упрямился я.

— Иногда о деньгах. Но о любви, конечно, тоже.

— Тогда сегодня вечером. Я перезвоню вам через пару часов. Только не пропадайте.

— Я постараюсь, — пообещала она.

Когда я поднялся в бар, Виктор сидел в углу мрачнее тучи, сжимая в руке пузатую рюмку с нетронутым коньяком.

— Час от часу не легче, — хмуро проговорил он. — У нас добыча взбунтовалась. Бастовать собрались. Требуют срочно погасить задолженность по зарплате.

— Вся добыча? — ужаснулся я.

— Слава богу, пока еще только Лысый Овраг. Сволочи обнаглевшие. Они-то лучше других живут, с них всегда платежи начинаем, так нет, все им мало! Только что Карпов оттуда звонил, в полном шоке, — Карпов был там главным человеком. — Говорит, они его чуть не избили. Грозят заглушку поставить, скважину заморозить. Почуяли момент! Таились до последнего, а только нас прижали, сразу головы подняли! Если мы им сейчас рот не заткнем, за ними остальные полезут.

— Много мы задолжали?

— Когда я приступал к обязанностям, в среднем по добыче уже за два месяца накопилось. Я начал потихоньку расплачиваться, выборочно, конечно, но тут эта карусель закрутилась с назначением Храповицкого. Всюду бабки нужны, и везде срочно. В Москву возили, Лисец-кому таскали — короче, выгребали до донышка. А теперь еще и счета арестованы, спасибо Лихачеву. Общую картину сейчас нереально изменить. Но с Лысым Оврагом все равно надо что-то срочно решать, хоть кредитуйся. Как только Ларису отвезем, сразу туда рванем. Я Карпову велел на вечер стачком собирать, заводил этих чертовых. Посмотрим, до чего с ними можно договориться.

3

Странно, что когда-то фамилия Ларисы была Картошина. Она была больше Храповицкой, чем ее муж: в ее решительных, запоминающихся чертах лица с первого взгляда была видна порода. В отличие от мужа, обожавшего феерические цвета в одежде, она избегала лишнего. В светло-сером пальто, в серых замшевых сапогах, с темной шалью на плечах, стройная и светловолосая, Лариса не очень выбивалась из толпы. Впрочем, и слиться с ней она, конечно же, не могла, особенно если принять во внимание, что ее неброский наряд тянул тысяч на пятнадцать долларов, а то и больше. Ее гордое лицо сейчас горело, словно Лариса ощущала на себе пристальное внимание посторонних. Опустив глаза, держа под руку долговязого сына, она шла нам навстречу подрагивающей походкой, выдававшей ее нервное напряжение.

Данила, худой и угловатый, старался держаться уверенно и двигался вразвалку, загребая носками внутрь. Я не видел его всего пару месяцев с тех пор, как он с матерью и младшим братом приезжал на лето в Уральск, но мне показалось, что за это время он еще вытянулся и повзрослел. В целом он был очень похож на Храповицкого, но его черты еще не затвердели и не приобрели хищную резкость. У него были ясные блестящие черные глаза и розовая кожа, остававшаяся гладкой, несмотря на то что мальчишка пребывал в переходном возрасте.

С ними был всего один чемодан и небольшая сумка. Храповицкий не простил бы своему семейству столь пренебрежительного отношения к гардеробу. Когда он сам летал в Москву даже в короткие командировки, то брал не меньше двух чемоданов и еще кофры с костюмами.

Мы обменялись дежурными фразами, пожали руки и потом все-таки обнялись — порывисто и молча, чего обычно не делали. Ладонь у Ларисы была сухой и очень горячей, а у Данилы, наоборот, ледяной.

Как только мы расположились в машине, Лариса нетерпеливо вцепилась в Виктора.

— Какой-то абсурд, фильм ужасов! Еще вчера Володя был уважаемым бизнесменом, все старались ему услужить, я своими глазами это видела. К нам в гости приезжал губернатор с женой, мы с Володей обедали у них — и вдруг его объявляют преступником, арестовывают, бросают в тюрьму! Как гром среди ясного неба! Что происходит?

Виктор покосился на водителя и в замешательстве потер нос.

— Если честно, то я все тебе уже по телефону выложил.

— Но должно же быть какое-то!

Виктор ответил не сразу. В задумчивости он машинально повертел ручку приемника, прибавляя музыку.

— Конечно, должно, — угрюмо проговорил он. — Только мы до него пока не докопались. То ли мы такие глупые, то ли закручено чересчур хитро.

Данила, сидевший рядом со мной, не сводил с Виктора мучительного взгляда.

— Но ведь папа не совершал того, в чем его обвиняют? — наконец выпалил он. Видимо, этот вопрос не давал ему покоя.

— Нет, конечно! — поспешно ответил я.

Лариса промолчала, отвернувшись к окну. Виктор стрельнул в Данилу взглядом и закашлялся.