Побег

Однако если для очутившихся за бортом моряков все потрясения закончились, то рулевого ожидала еще одна болезненная встряска. Вцепившийся в фальшборт Кальтер вытащил «молот» из продавленной им в палубе вмятины сразу, как только избавился от автоматчиков. Пробыв в опасном положении секунды три, катер вышел из крена, едва пакаль снова очутился в руке захватчика. Вышел не менее резко, отчего рулевого швырнуло в обратную сторону и уронило на пол. Столкновение с которым тоже не доставило ему радости. В тесной рубке нельзя было упасть так, чтобы при этом обо что-нибудь не стукнуться. А когда подобное произошло с беднягой два раза подряд, оставалось лишь искренне посочувствовать ему.

Однако Куприянову было бы проще выучить наизусть «Войну и мир», чем научиться испытывать сочувствие к своим недоброжелателям. Едва катер снова обрел устойчивое положение, Обрубок бросился в рубку вовсе не затем, чтобы поинтересоваться у рулевого, все ли с ним в порядке. Напротив, если тот не пострадал и был готов пристрелить захватчика, Кальтер безо всяких церемоний открыл бы по нему ответный огонь из своего пистолета.

К счастью, все обошлось без стрельбы. Кальтер ворвался в рубку, когда моряк уже встал на ноги и вынимал из набедренной кобуры пистолет. Вот только с устойчивостью и координацией у него было плоховато — сказывались пережитая встряска и спешка. Завидев на пороге врага, рулевой вскинул пистолет, попутно взводя затвор, но это резкое движение лишило его равновесия. Он покачнулся и неминуемо упал бы, не окажись у него за спиной штурвал. Обретя опору, он снова хотел наставить на противника оружие, но опоздал. Куприянов успел схватить его за пистолет искусственной рукой и выкрутил оружие у него из пальцев. После чего, недолго думая, заехал ему пистолетной рукояткой по зубам. И, выбросив пистолет в дверь, уже от всей души долбанул рулевому железным кулаком по шлему.

Последнего удара оказалось достаточно, чтобы ноги моряка подкосились, и он плюхнулся на колени, как бы гадая, в какую сторону падать дальше. Кальтер помог ему определиться с выбором и пинком уложил врага на правый бок. А затем подскочил к пульту, сдвинул рычаг регулировки мощности двигателя вперед и дал катеру малый ход.

Разумеется, бывший шпион знал, как нужно управлять подобными маломерными судами, — эта не особо сложная наука входила в его профессиональную компетенцию. Но сейчас Кальтеру некогда было знакомиться с панелью управления. У него имелось более срочное дело, которое требовалось обязательно завершить. Барахтающиеся в воде все еще находились рядом и рвались вернуться на катер. Причем двое из них были уже на полпути к цели, схватившись за свисающий с борта веревочный трап.

К нему прицепились бы и остальные «ныряльщики», если бы катер не начал движение и не оставил их за кормой. После чего первым двум морякам также стало труднее подниматься по трапу. Теперь их волочило по волнам, которые нещадно били их и окатывали солеными брызгами. Вести огонь из такого затруднительного положения им было явно не под силу. Но тем не менее оба горели желанием отвоевать у наглого пирата свою посудину. Которая вдруг странным образом взбрыкнула и избавилась от экипажа, словно необъезженный мустанг от наездника.

Кальтер не собирался предоставлять своим бывшим спасателям возможность поквитаться с ним. И встретил их у борта так же, как двумя минутами ранее они встречали его. Разве что в руках у него был сейчас пожарный топор, а не автомат.

Топор этот мог с легкостью вонзиться в голову противника, который взбирался по трапу первым. Но зачем Кальтеру лишние трупы, если он может обойтись без кровопролития? Съездив ботинком по лицу моряка, который достиг фальшборта первым, Куприянов сбросил его обратно в воду, а на другого и вовсе не посмотрел. Перерубив топором веревочный трап, он избавился от второго противника более гуманным способом. Однако проблема не была решена окончательно. На борту по-прежнему оставался рулевой, который, хоть и получил хорошую взбучку, но еще мог оказать захватчику сопротивление.

Вытащив его из рубки за шиворот, Кальтер доволок его до правого борта. Столь грубая транспортировка привела наполовину оглушенного моряка в чувство. И когда Обрубок переваливал его через фальшборт, он уже вовсю брыкался, протестуя против уготованного ему купания. Не помогло. Новый капитан не нуждался в рулевом и вышвырнул его с катера, как перед этим остальных. После чего все же смилостивился над ними и, сняв со стены рубки три спасательных круга, бросил их в воду. Ему одному все равно столько не понадобится, так почему бы не помочь этим бедолагам продержаться на воде до подхода своих.

Пусть моряки и угрожали Кальтеру автоматами, он не испытывал к ним злобы и не считал их врагами. Тем более что им и так еще достанется от командования за утрату боевой техники. Они практически без боя позволили отобрать у себя катер одному-единственному зэку, даром что владеющему пакалем — позор, который им теперь не смыть до конца жизни.