Я не могла спокойно смотреть на пьяниц, которые стояли возле чебуречной. Глубоко в душе мне не просто было жаль их, я ненавидела каждого стоящего там. Для меня это были слабовольные люди, которым требовалась помощь, но точно не от меня. Я никогда не жертвовала им денег, если кто-то просил. Иногда мне казалось, что они чувствуют мой надменный взгляд. В каждом из них я видела носителя своего горя, моего палача, и не могла контролировать свои чувства. Меня переполняла злоба. Я всегда ускоряла шаг и делала вид, что не замечаю их.
Проходя мимо закусочной я надеялась, что никто меня не заденет. Так и случилось. Я благополучно прошла возле группы местных алкашей. Вздохнув с облегчением, перешла улицу к кинотеатру.
Местных автобусов здесь не было, поэтому в самый конец города нужно было идти пешком.
Дорога домой была длинной и темной. В нашем небольшом городке освещение улиц стоило желать лучшего. Я прошла кинотеатр, затем мою школу, местный колледж, садик, затем еще одно здание колледжа, в котором работала моя мама, и вышла за пределы Смилович. Разделений между двумя поселками не было. Никто даже толком не мог определить, где начинаются Журавковичи.
Мне оставалось пройти еще около полпути. Я не спешила домой. Шла спокойным шагом, слушая музыку, и временами посматривала на небо, которое было усыпано звездами. Я достала телефон, чтобы посмотреть, который сейчас час.
–Двадцать один тридцать, – сказала я, наверное, вслух и огляделась по сторонам, не слышал ли кто, что я разговариваю сама с собой. Но кроме меня на улице никого не было. В домах горел свет. Я продолжала спокойно идти, погруженная в свои мысли.