Побег из Амстердама

Так же внезапно, как он появился в моей жизни, он и исчез несколько лет спустя. Соседи вызвали полицию, когда Стив в очередной раз разбушевался, двое полицейских приехали забирать его в кутузку, чтобы немножко «охладить». Мейрел, всхлипывая, дрожала у меня на руках, как маленькая испуганная собачонка. Стив улыбался, подняв руки: «Что вы, ребята, я хороший». Он поцеловал нас и прошептал мне в ухо: «Твое счастье, если не ты им позвонила». Мейрел снова расплакалась.

Я ждала его целую ночь. Я решила прекратить наши отношения. Набраться мужества и сказать, чтобы он ушел. На моей стороне была полиция. Я могла это сделать. Но Стив не вернулся. Больше никогда. Он исчез с лица земли. Ни его друзья, ни ребята из группы, никто его не видел и не говорил с ним. Полиция отпустила его через час. С собой у него оказался паспорт и кредитная карточка. Через месяц я получила выписку со счета в банке «Америкен экспресс». Он потратил десять тысяч гульденов: останавливался в гостинице, сшил на заказ костюм, купил три пары очков «Рэй-Бэн», пятнадцать раз ходил в «Блю Ноут», купил акустическую гитару и ковбойские сапоги.

Его вещи все еще стояли у меня на чердаке. Три коробки с одеждой, книгами, фотографиями и компакт-дисками. Я была уверена, что когда-нибудь снова увижу его у себя на пороге.

Глава 5

Мы ехали в автобусе в Лейден, на концерт в студенческом обществе «Минерва». Все молчали, никому из нас не доставляло особого удовольствия выступать перед пьяными студентами, которые швырялись банками с пивом, но они хорошо платили и были нашими верными фанатами много лет. Для таких вечеринок и репертуар у нас был особый: побольше знакомых песен, чтобы они могли подпевать, и никаких сексуальных нарядов, чтобы они не сильно распалялись. Мы должны были все время держать их в тонусе, заставляли их хлопать и кричать, чтобы не дать им расслабиться и освистать нас.

Геерт избегал всякого контакта со мной, он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, заткнув уши наушниками. Другие сидели, уставившись на дождь за окном, или дремали в похмелье после вчерашней пьянки. Наш трубач Чарльз сидел за рулем и ругался на пробки. Дорина, Эллен и я устроились на заднем сиденье. Я думала о своих детях, оставленных дома с пятнадцатилетней нянькой. Я сказала ей, чтобы она никому не открывала дверь и включила автоответчик. Перед выходом я проверила, заперты ли окна, и, когда она удивленно спросила меня, что случилось, я сразу же пожалела, что так себя вела. Не хватало только напугать девчонку до смерти.

Я знала по опыту, как проблемы в отношениях друг с другом могут привести к распаду всей группы. Мы выступали вместе уже шесть лет, раза четыре в неделю, а то и чаще отправлялись в глухомань, в какой-нибудь дансинг «Отвалившееся колесо» или спортцентр «Успехи на болоте», делили все горести и радости, но то, что сейчас происходило между мной и Геертом, не обсуждалось. Я обещала Геерту никому не говорить о его депрессии и не хотела, чтобы кто-то знал о моем аборте. Я боялась, что они будут осуждать меня, и эти разговоры еще больше будут подливать масла в огонь моих переживаний.

Выступления и репетиции были для меня счастливым избавлением от жизни в Амстердаме, где все каждый день из кожи лезли, чтобы быть оригинальными. На сцене я была оригинальной, я была звездой, певицей, которую все слушают. Наши выступления были для меня чем-то вроде наркотика, они вызывали во мне эйфорию, почти религиозное чувство любви к музыке. Не существует другого искусства такой силы. Только музыка может так утешить человека, сделать его счастливым или пронзить его душу, как ножом.

Это чувство наполненности музыкой оставляло меня, только когда я среди ночи возвращалась домой, заставала няньку спящей на диване среди игрушек, пустых пакетов из-под чипсов и недопитых стаканов колы. И тогда усталость одолевала меня и наступало опустошение. Ночные выступления не приносили больших денег и не сулили карьерных взлетов: я уходила по ночам от своих детей, чтобы поиграть в певичку только ради собственного удовольствия. Но я не могла иначе. Я должна была петь, хотя и знала, что никогда не перепрыгну через себя, что всегда буду частью огромной армии второсортных музыкантов, которые исполняют чужие песни на ярмарках и корпоративных вечеринках.

Зал Лейденского студенческого общества был битком набит ребятами в галстуках и аккуратными девушками в клубных свитерках. Под завесой сигарного дыма колыхалась толпа студентов, пропитанная запахом пива и пота. Они толкались, свистели и скандировали: «Давай еще!» Я покачивалась на цыпочках за кулисами и ждала, когда Мартин, руководитель и солист нашей группы, даст мне сигнал выходить на сцену. Когда он подошел ко мне, я почувствовала, что он волнуется так же, как и я.