Побег из гламура

— Да мне-то что… — Рыжая шумно втянула порошок, и по ее лицу разлилось райское блаженство. — Конец света! Ладно, подруга, не обижайся, я ничего не имею против работников сельского хозяйства…

Она тщательно собрала последние крошки белого порошка, окинула себя в зеркале удовлетворенным взглядом и удалилась, привычно покачивая бедрами.

Катя кое-как привела себя в порядок, пригладила волосы, поправила одежду. Все равно ее внешний вид оставлял желать лучшего, в ночном клубе она выглядела бы настоящей белой вороной.

Впрочем, она и не собиралась задерживаться в клубе, хотела только пройти через него на улицу.

Последний раз оглядев свое отражение, Катя вдруг заметила выглядывающую из-за дверцы кабинки туфельку.

«Это меня совершенно не касается, — подумала она. — Ну, отрубилась какая-то шлюшка с передоза, а я-то при чем? Отлежится и придет в себя. У меня хватает собственных проблем!»

Однако против собственного желания она подошла к кабинке и потянула дверцу на себя.

В кабинке лежала мертвая женщина.

Типичная тусовщица, одна из постоянных посетительниц светских раутов, вечеринок и клубных проектов, одна из тех ухоженных созданий, одетых в баснословно дорогую униформу от Prada или Versace, одна из тех женщин, которые проводят гораздо больше времени под искусственным светом клубных прожекторов, чем под светом солнца, но выглядят свежими и загорелыми благодаря солярию и тональному крему.

Проблема была в том, что Катя знала эту женщину.

Прекрасно знала.

Еще не прошло суток с тех пор, когда они разговаривали по телефону.

Это была Лида Дроздова.

Та самая Лида Дроздова, которая позвонила Кате прошлым утром и попросила встретиться, потому что хотела обсудить какие-то свои проблемы.

Теперь у нее больше не было проблем.

Лида лежала на кафельном полу, свернувшись калачиком, как ребенок, который устал резвиться на новогоднем празднике и задремал в углу, на груде шуб и пальто. Только лицо у нее выглядело ужасно — распухшее, посиневшее лицо, какое бывает у задушенного человека.

Катю заколотило.

Все ее тело сотрясалось от мучительных, выворачивающих внутренности конвульсий. Она едва успела наклониться, как ее вырвало чем-то едким и желтым, после чего тошнота не прошла, зато в голове немного прояснилось, ушла противная дрожь.

Да что же это такое?

Что происходит вокруг нее?

Кажется, весь мир на нее ополчился, и каждый, кто имеет к ней хоть какое-то отношение, рано или поздно погибает, погибает страшной смертью…

Вот и Лида — глупая, поверхностная, недалекая, но такая безобидная… кому она могла помешать?

В свете последних событий все утренние разбирательства с Лидой отошли у Кати в голове на задний план. Хлопнула дверь туалета, по плитке процокали каблуки. Женщина, не задерживаясь, прошла в соседнюю кабинку, и Катя обмерла от страха — когда она выйдет, то неминуемо заметит торчащую из кабинки ногу в туфельке, а потом увидит Катю и завизжит на весь клуб. Явится охрана и сразу же обвинит Катю в убийстве — а кого еще подозревать, если она прячется в кабинке рядом с трупом? И Катю передадут милиции, либо же она снова попадет в руки людей дяди Васи, и это еще хуже, потому что из слов Павла Катя твердо поняла лишь одно: она для дяди Васи опаснее динамита.

Стараясь двигаться как можно тише, Катя подхватила горемыку за плечи и попыталась втащить внутрь кабинки, чтобы дать плотно закрыться двери.

«Ну это же надо, какая Лидка тяжелая, а вечно на диете сидела…» — мимоходом удивилась она. Все нормальные человеческие чувства куда-то выветрились, остался лишь страх — не липкий ужас, от которого теряют голову и не помнят себя, а спокойные, постоянные, неотступные деловитые опасения, когда тело и ум становятся особенно быстрыми и голова просчитывает все варианты спасения не хуже самого лучшего компьютера.

В соседней кабинке слышалась характерная возня, потом полилась вода, Катя напрягла все силы, и мертвое тело сдвинулось с места. Что-то звякнуло и покатилось Кате под ноги. Она заперла дверь на задвижку и перевела дух. Женщина мыла руки перед зеркалом, потом, надо полагать, раскрыла сумочку и выронила ее содержимое на пол. Она чертыхнулась, и Катя снова обмерла — вдруг снизу что-то можно увидеть… Но дверца кабинки закрывалась плотно, незнакомая женщина собрала свои мелочи и ушла. Катя перевела взгляд на тело. У нее и раньше почти не было сомнений в том, что Лида может быть жива — у живого человека не может быть такого лица. Теперь же она отбросила последние сомнения — только покойник может быть таким тяжелым.