Побег из приюта

— У твоего отчима было сломано запястье, — отметила она. — Попытайся поладить здесь, Рикки. Это для твоего же блага. Порядок, дисциплина..

— Да. Понял.

Рикки дернул перчатки и повернулся лицом к подъездной дорожке за кованым забором. Ряд кустарников и азалий росли вдоль забора, очерчивая границы его тюрьмы зеленым и розовым цветом. Серьезный и сильный мужчина-санитар охранял ворота, в то время как медсестра Эш указала опуститься рядом с одним из кустов азалий. Утренний туман, который должен был рассеяться, теперь висел как венец дыма вокруг забора, призрак распространился по всему двору.

Он направился к девушке, но не спускал глаз с ворот. Рикки коротко подумал о том, чтобы вырубить охранника, но между успокоительным, яйцами и водянистым томатным супом у него точно не оставалось энергии для борьбы.

— Можешь перестать пялиться на дорогу, — сказала девушка, когда он дошел до нее. Он не заметил, как она наблюдала за ним. Ее глаза все еще были на азалии. — Никто не придет за нами. По крайней мере, пока.

Когда он встал на колени рядом с ней, память осенила — она была той девушкой, которая пыталась словить его взглядом во время обеда. Она была черной, и ее волосы были коротко, неравномерно пострижены, но даже залысины не могли отнять тот факт, что она была красавицей. Высокая, стройная, умудряясь выглядеть уравновешенной даже в мешковатой рубашке и брюках, которые они дали ей носить.

Он уперся коленями в грязь и начал ковыряться в цветах, хотя не было ни одного мертвого цветка.

— Что случилось с твоими волосами?

— Они заставляют меня подстригать их, поэтому иногда я просто их вырываю.

Она сказала это тихо, печально. Ее голос был мягким и низким, как будто кто-то спал рядом. Рикки познакомился с несколькими жителями Нью-Йорка в Викторвуде и Хиллкресте, и он мог слышать что-то знакомое в ее акценте, хотя точно не был уверен. — Порядок и дисциплина — не совсем мой стиль. Никогда не видела тебя здесь раньше.

— Я новенький, — ответил Рикки. Он прекратил копаться в цветах, полностью повернувшись к ней. — Меня зовут Рик или Рикки. Кэррик, вообще-то, но это только когда у меня неприятности.

Это заставило ее улыбнуться.

— Кей. Думаю, нам обоим нравится кратко и мило.

— И почему ты здесь? Рвешь на себе волосы?

— Нет, это всего лишь мой маленький протест. Я стараюсь не привлекать к себе слишком много внимания, — сказала она, делая паузу и вытирая тыльную сторону ладони вдоль лба. Когда она отдыхала, сидя на корточках, Рикки заметил, что она была даже выше него на несколько дюймов. — Ты, возможно, уже заметил, но кто слишком много болтает или выходит из очереди бывают наказаны. Тем не менее, мы справляемся. Она указала вправо от него, где медсестра Эш наблюдала за старым пациентом, который, похоже, не работал так много, как восхищался тюльпанами. У него были серьезные шрамы на половине шеи. Они хорошо зажили, но были все еще скрюченные и розовые. — Это Слоан. Он убежден, что может летать. Пытался спрыгнуть с нескольких крыш, пока его дети не устали соскребать его с тротуара. Насколько я могу судить, он здесь уже целую вечность. И это Анджела, — сказала Кей, указывая на женщину средних лет, склоняющуюся к нарциссам на вершине холма. Она не выглядела безумной для Рикки, просто скучающей. — Убила мужа и пыталась подать на стол его мачехе.

Рикки взглянул на Анджелу широко раскрытыми глазами.

— Серьезно?

Кей кивнула. — Он избивал ее годами. Полиция ничего не предпринимала, потому что он был одним из них. Тошнит от этой мысли.

— Боже, это ужасно. Разве она не должна быть в тюрьме?

— Может быть, судья сжалился над ней. Я не знаю всей истории ее жизни, — объяснила Кей небрежно.

— А что насчет тебя?

— А тебя? — ответила Кей.

— Я первый спросил, — сказал Рикки, наслаждаясь этой маленькой игрой.

— Я не должна была делиться с тобой всей этой информацией. Знаешь, здесь сложно получить ответы. Трудно даже говорить, не попадая в неприятности. Мне потребовался месяц, чтобы поговорить с Анджелой в рабочее время.

Тогда ему, можно сказать, повезло, что она вообще с ним разговаривала, причем почти по-дружески. Отвернувшись, он пожал плечами и сказал:

— Справедливо. Мне нравятся парни. Ну, девчонки мне тоже нравятся. У меня действительно нет предпочтений, и в этом проблема, я думаю.

— По словам твоих родителей, — мягко сказала Кей.

— По словам почти всех.

Он изучил ее на мгновение, прежде чем сказать медленно, — Но не по твоим.

— Нет. Не по моим.

Она сжала челюсть, и вместе они наблюдали, как медсестра Эш, наконец, вытащила Слоана из ворот и заставила его вернуться на мелкий холм к входу в Бруклин. Он все еще не мог распознать её акцент. Это звучало так, будто она отполировала грубые края.

— Это всё? Больше нечего добавить?

— Это всё, — солгал Рикки. Ей не нужно было знать о том, что он потерял самообладание. О переломе запястья его отчима.