Побег из приюта

К удивлению Рики, санитар не пристегнул его снова к кровати, а приказал обуться в тонкие одноразовые туфли, выдаваемые всем пациентам. Затем его вывели из комнаты и провели по коридору к двери на лестницу. Рики давно уже потерял счет времени, но ему казалось, что с тех пор, как он в последний раз покидал третий этаж, прошло не меньше двух недель.

Несмотря на всю ненависть, которую он испытывал к палате 3808, она служила неким подобием якоря. Теперь его вели вниз по лестнице в неизвестность. Санитар что-то рассеянно напевал, подталкивая Рики вниз по другой лестнице, ведущей на первый этаж. Это была одна из величественных лестниц, с двух сторон окаймлявших вестибюль, словно это здание строилось для проведения других, более радостных событий. Возможно, когда-нибудь оно вернется к своему первоначальному предназначению. Рики не хотел задумываться над этим. Он знал только, чем Бруклин является сейчас.

Они миновали вестибюль и прошли мимо окошка выдачи лекарств. Для всех остальных это был очередной обычный день в клинике. Мимо проскользнули две медсестры. Склонив головы, они что-то оживленно обсуждали. Обе бросили на Рики быстрый взгляд, но увидев, что он с санитаром, пошли дальше. Из кафетерия раздался смех. В отделении первого этажа, где его держали раньше, царила полная тишина. Либо пациенты отдыхали, либо работали в саду, либо собрались в комнате отдыха.

Рики позволил себе с любопытством оглядеться вокруг. У него возникло ощущение, что он впервые находится в этой части лечебницы. Казалось, с тех пор, как они с Кэй перешептывались, нарушая правила во время работы в саду, прошла целая вечность. Теперь он был совершенно другим человеком.

Сегодня утром его покормили гораздо лучше, но от сытной пищи его желудок болел так же сильно, как и от жалких крох, которыми он питался раньше. Его живот раздулся, как барабан, а яичница с беконом ощущалась как проглоченный кирпич.

Когда они подошли к кабинету главврача, Рики остановился.

– Зачем мы сюда пришли?

– Ах, какие мы вдруг стали разговорчивые, – с укоризной произнес санитар. – Просто заходи в кабинет, Десмонд. Больше никаких вопросов. Сегодня у тебя Великий День, верно? Улыбайся.

Улыбайся… Дверь отворилась, и его бесцеремонно втолкнули внутрь. Это напоминало день фотографирования в школе, когда ему самым странным образом причесывали волосы и заставляли надевать слишком новую и неудобную одежду. Натянув на лицо точно такую же неискреннюю, вымученную ухмылку, он шагнул в кабинет и увидел затылки двух знакомых голов, смотревших в противоположную сторону. Услышав звук закрывающейся двери, они обернулись.

Мама и Бутч. Рики застыл на месте, продолжая улыбаться и изо всех сил стараясь не разрыдаться.

Глава 36

– О Рики!

Мать вскочила, прижимая к груди сумочку и с облегчением улыбаясь. Она была одета в красивое желтое летнее платье в подсолнухах с плиссированной юбкой. Иногда она надевала его в церковь, но крайне редко в иных, совершенно особых случаях. Бутч был таким же приземистым и квадратным – со своими физическими данными и защитным слоем из мясных пирогов и пива он напоминал футболиста.

– Как я рада тебя видеть, милый!

Не обращая внимания на недовольное бормотание санитара, она бросилась к Рики и сжала его в объятиях.

Он не знал, что делать. Что он мог сделать? Через плечо матери Рики встретился взглядом с главврачом. Кроуфорд стоял за своим столом, пристально наблюдая за происходящим. На его лице застыло странное отсутствующее выражение.

Мама была здесь. Здесь! Ее приезда Рики ждал так долго, мечтая о нем больше, чем о чем бы то ни было еще. Уже наступил конец лета? Наверное, ее появление объясняется именно этим.

Рики медленно поднял руку и положил маме на плечо, успокаивая ее. Она дрожала и икала, рыдала и продолжала прижимать его к груди. Рики казалось, что у него внутри пробка. Ему хотелось испытать облегчение, взорваться от радости, но его останавливало сделанное главврачом. Таблетки. Гипноз. Теперь было два Рики – прежний и Пациент Ноль, при этом второй контролировал первого.

– Привет, мам.

– Его состояние очень нестабильно, – пробился в их встречу голос главврача, и мать заставила себя отстраниться, промокая слезы платочком, протянутым Бутчем. – Все это наверняка его чрезмерно разволнует. Поначалу вспышки гнева у Рики проявлялись очень ярко, но сейчас мы можем отметить значительное улучшение. День за днем – порядок, дисциплина, рутина… Это именно то, что ему необходимо.

– Да. – Мама сделала шаг назад, наткнулась на стул перед столом главврача и с глубоким вздохом опустилась на него. – Да, я понимаю. Это я от радости… Материнские чувства… Думаю, вы понимаете…

– Эмоции – это естественно, – напрочь лишенным каких-либо чувств голосом произнес главврач. Продолжая удерживать взгляд Рики, он сделал жест в сторону открытого пространства у окна. – И уверяю вас, моя радость сродни вашей. Всегда приятно осознавать, что состояние пациента улучшается. Это новый, улучшенный сын. В нем нет склонности к насилию. Нет склонности к импульсивным поступкам.