Побег к смерти

Когда я дошел до коттеджа, я уже почти забыл об этом инциденте. Чувствуя приятную усталость, я разделся, надел пижаму и забрался под сетку от москитов на одну из кроватей. Читать мне было нечего. Я лежал, докуривая последнюю на сегодня сигарету и думая об Айрис.

Когда я, докурив сигарету, выключил лампочку на ночном столике, кто-то постучал в дверь.

Я сел. Снова постучали. Я выбрался из-под сетки и пошел открывать дверь.

В дверях, одетая в белую пижаму, стояла Дебора Бранд. По плечам разметались волосы, еще более светлые при лунном свете. Она вошла в комнату и заперла за собой дверь.

— Ну, вот я и пришла, — сказала она. — Надеюсь, вы не передумали?

Глава 3

Я включил свет. Она, поджав под себя ноги, уселась на маленькую кушетку, стоявшую напротив кровати. Она добавила губной помады и еще гуще подвела ресницы, чтобы придать себе вид femme fatale. Но у нее ничего не получилось. Это была хорошенькая молоденькая и немножко смешная девочка.

Она сказала:

— Вероятно, у вас нет вина?

— Нет.

— А сигарет?

Я нашел пачку, передал ей и щелкнул зажигалкой.

Она взяла меня за руку, прикурила сигарету, но руки моей не выпускала. Потом взглянула на меня со своим обычным трюком — сквозь полуопущенные ресницы. Это было немного чересчур.

Она сказала:

— Именно так и поступают девушки с режиссерами, чтобы получить ангажемент на Бродвее?

— В кинокартинах — да.

— Только в кино?

Она потянула меня за руку. Я позволил ей нагнуть меня. Затем она обхватила меня обеими руками за плечи и поцеловала в губы. Хотя она старалась сделать это грубо, как опытная женщина, я почувствовал нежный аромат ее девичьих губ. Все было бы трогательно, если бы не было так неестественно. Она дрожала. Но это тоже было неубедительно.

Когда она закончила поцелуй, я спросил:

— В чем дело? Хотите получить ангажемент на Бродвее?

— Нет, — резко ответила она. — Нет. Конечно, нет.

— Тогда зачем же… это?

— А почему бы и нет?

— Ну, кроме всего прочего, я — женатый мужчина. И брак наш счастливый.

Ее лицо все еще было около моего.

— А разве бывают на свете счастливые браки?

— Боюсь, это слишком сложный вопрос для меня.

Она сказала:

— Я пришла потому, что я так хотела. Вы мне нравитесь.

— И вы так ходите в спальни ко всем мужчинам, которые вам нравятся?

Она вспыхнула.

— Может быть, мне нравится не так уж много людей.

Я выпрямился. Она лежала на кушетке. Серебристые волосы сверкали, красные губы полураскрылись, глаза пристально наблюдали за мной. Полусердитая, полунеловкая.

Я сказал:

— Почему бы вам не сбросить с себя маску Мата Хари и не сказать мне правду?

— Правду? Какую правду?

— Какую игру вы затеяли?

Она вскочила.

— Я не собираюсь оставаться здесь и слушать ваши оскорбления.

— Тогда возвращайтесь в свою собственную комнату.

— Нет! — Поза роковой соблазнительницы исчезла, плечи опустились. Передо мной стояла просто молоденькая испуганная девушка, которая сегодня почему-то наложила слишком толстый слой косметики. — Нeт!

Я взял ее за руку и, стараясь придать своему голосу отеческий тон, сказал:

— Слушайте, я не людоед. Если вам нужна моя помощь, необязательно отдать за нее всю себя. Я вам и так помогу. Бесплатно.

Она упрямо продолжала:

— Мне не нужно никакой помощи! Зачем она мне?

— Вы думаете, я вам поверю?

— А почему вы не можете мне поверить?

— Видите ли, я ведь не вчера родился.

— Не говорите глупостей. Никто вчера не родился. Только грудные младенцы.

— Прежде всего, вы солгали мне относительно того, что опоздали на экскурсионную машину.

Она была готова к этому:

— Я знаю. Извините. Я ошиблась. Я думала, что она уже уехала.

— Во-вторых, пугались каждой машины, которая нас догоняла. Сначала автобуса. Потом, когда нас нагнала миссис Снуд, вы улизнули в лавочку. Спрятались.

— Нет, нет. Ничего подобного. Просто я хотела выпить кока-колы.

— Но вы не пили ее.

— Я передумала.

— И вы боитесь кого-то здесь. Я почти уверен в этом. Кого именно?

— Я никого не боюсь.

— Я только что видел, как какой-то мужчина копошился около вашего окна. Вы его боитесь?

Она топнула ногой, как рассердившаяся маленькая девочка.

— Я вам сказала, что я никого и ничего не боюсь. К чему устраивать драмы? Это ваша режиссерская натура заговорила в вас?

— О'кей, — сказал я. — Если вы так хотите, пожалуйста, я согласен: вы ничего не боитесь. Да, собственно, это и не мое дело. Но я имею право знать одну вещь: какую роль во всей этой истории вы отводите мне?

Ее серебристо-серые глаза смотрели мне в лицо. Она вдруг выпалила:

— Пожалуйста, позвольте мне провести эту ночь здесь.

— Почему?

— Здесь две кровати. Я не буду мешать. Я обещаю, я не буду вам мешать.

Нелепо было предполагать какую-нибудь ловушку. Ведь здесь мексиканские джунгли, а не Таймс-сквер.

Но я не сдавался.

— По-моему, это не совсем обычная вещь для мужчины: предлагать девушке постель в то время, как она имеет отличную свою собственную.

— А разве на свете бывают только обычные вещи?

— Если только нет уважительной причины на то, чтобы их не было.

Она все еще пристально серьезно смотрела на меня. И вдруг ее губы затряслись.

— Хорошо. Я скажу вам правду. Я лгала вам. Я боюсь.

— Вот так-то лучше.