Побег куманики

некоторые вещи нащупываешь с досадой, будто выключатель у двери, вслепую, в незнакомом гостиничном номере

да вот же он! вспыхивает свет, и ты забываешь о выключателе — теперь ты знаешь, где он, и легко отыщешь его в темноте

со словами происходит обратное: стоит увидеть их внутреннее устройство, нащупать кнопку, как смысл расплывается

бич человека — это воображаемое знание, говорит монтень

знание — вот где гибель поэта, говорю я, разоблаченные слова тянут шею книзу, как мешок с речными камнями

ЗАПИСКИ ОСКАРА ТЕО ФОРЖА

Лондон, третье ноября

Теперь, когда ко мне в руки попало письмо Иоанна Мальтийского, я почувствовал, как забытое уже любопытство щекочет мне пересохшее от скуки горло.

Текст этот, со всей для меня очевидностью, представляет собой практическое руководство.

Можно сколько угодно врать самому себе, но рано или поздно наступает момент, когда нужно что-то сделать. Сейчас самое время.

Полагаю, что письмо Иоанна, небрежно заложенное в фармацевтический справочник, дожидалось именно меня. Пожалуй, только я и способен по достоинству его оценить. Я не вор, хотя и взял то, что мне не принадлежало. Я — получатель этого message, вот я кто.

Я — мессенджер.

И вот еще что.

Алхимия — это террор. Но только не такой террор, когда летят бомбы и свистят пули, а террор глубинный, когда человек вопреки всякому здравому смыслу и безо всякой надежды на результат занимается практической деконструкцией действительности. Своей собственной в том числе.

Поэтому, как писал Кунрат, изучай, медитируй, трудись, работай, вари, и очистительный поток омоет тебя.

И мне не нужно предъявлять герметический сосуд и саламандру, полную луну и восходящее солнце — достаточно уже того, что я сам в здравом уме и полном рассудке понимаю: свободная мысль, а значит, и жизнь возможны только вопреки, все остальное лишь химические процессы.

Лондон, четвертое ноября

Ай да Тео! Нынче ночью перевел вторую страницу. Скоро заделаюсь заправским латинистом, хотя старика Соллерса мне все равно не переплюнуть.