Побег (ЛП)

Вэл оглядела кабинет. Все было на удивление аккуратно, хотя и по-спартански. За его спиной лежала книга, похоже бухгалтерская, а в дальнем углу стояла вешалка, на которой висел единственный пиджак. И там, справа от нее, было большое окно, выходящее на танцпол. Тела корчились под голубыми огнями.

Это действительно одностороннее стекло?

— Нет, — запоздало сказала она, отворачиваясь от окна и поворачиваясь лицом к Илье.

— Тогда я буду пить один. — Он открыл ящик стола и достал бутылку водки. Вэл не узнала этикетку, но она выглядела дорогой. Бросив еще один взгляд в ее сторону, он налил себе стакан, аккуратно, глядя на нее поверх ободка. — Но, возможно, ты выпьешь со мной. За девушек, которые знают, чего хотят.

Что за дурацкая шутка. Она не знала, чего хочет.

Илья сделал щедрый глоток, опустошив половину стакана.

— Вот почему ты здесь, чтобы увидеть меня, да? — Алкоголь сделал его голос хриплым. — Из-за того, чего ты хочешь.

Вэл тяжело вздохнула.

— Я… я думаю, что совершила ошибку.

— Нет, Банни. — Он допил стакан и со звоном поставил его на стол. — Здесь нет никакой ошибки. Мы оба знаем, почему ты здесь. Ты хочешь, чтобы тебя трахнули. — Он улыбнулся, когда она вздрогнула, и одним плавным движением поднялся со стула. — И теперь вопрос только в том, как.

Пол, казалось, заколебался у нее под ногами. Она едва удержалась, чтобы не побежать, когда он приблизился к ней с той же нарочитой походкой хищника.

— Я… — Она взглянула на дверь, все еще приоткрытую. Вэл чувствовала себя в ловушке. — Я не знаю.

— Знаешь. — Ее сдерживаемое дыхание вырвалось в удушающем вздохе, когда он провел одним пальцем по ее шее. — И ты боишься, что это сделает тебя не такой милой, если ты скажешь мне. — Он приподнял ее подбородок, заставляя Вэл поднять глаза. — Даже несмотря на то, что ты уже так часто дышишь.

Это снова походило на разговор на кухню, только почему-то на этот раз она чувствовала себя голой. Глядя в его серо-зеленые глаза, Вэл чувствовала себя парализованной каким-то коварным, медленно действующим ядом, который, казалось, разрушал всю ее защиту.

— Я хочу, чтобы ты был грубым, — выпалила она, запинаясь на словах и отводя взгляд от его лица. Думая обо всех тех случаях, когда она трогала себя в темноте, пока ее запястье не затекло, а клитор не заболел. Ее живот сжался. — Я могу кончить, только если будет больно.

Ее лицо тут же вспыхнуло. Она никогда никому не признавалась в этом, даже самой себе — по крайней мере, вслух. Но если она ожидала шокировать его, то была разочарована. Выражение его лица не изменилось. Опустив руку, он кивнул в сторону двери позади нее.

— Закрой и запри ее.

Вэл, которая не сдвинулась со своего поста у двери, медленно повернулась, чтобы закрыть дверь и задвинуть засов. Она напряглась, когда Илья обхватил ее за талию, прижимая к себе. Это не казалось особенно неудобно, но он был крупным мужчиной, и его руки сковали ее.

— Ты худая и очень бледная. На твоей коже легко появятся синяки.

Она сглотнула.

— Тогда не оставляй их там, где люди увидят.

Илья одобрительно рассмеялся, теребя жесткий воротник ее блузки.

— Это нужно будет снять. — Когда она не пошевелилась, он начал расстегивать пуговицы. Она застегнула их до самой шеи. Грубость его пальцев вывела ее из транса, и Вэл схватила его за запястья дрожащими руками, чтобы остановить.

— Н-не рви. Мне… мне нужна моя одежда для работы.

Илья даже не остановился, когда стряхнул ее руки, расстегивая все маленькие белые пуговицы, видневшиеся из-за округлого выреза передника, прежде чем отодвинуть ткань в сторону, чтобы обнажить ее уродливый, помятый бюстгальтер. Он провел руками по ее груди, а затем резко стянул чашечки вниз, обнажив проколотые соски, которые уже затвердели. Вэл напряглась, когда он скользнул подушечками больших пальцев по ее обнаженной коже.

— Я знал, что они будут розовыми.

Без предупреждения он схватил ее пирсинг и аккуратно повернул. Вэл взвизгнула, втянув воздух, отчего столкнулась с его грудью, когда он перекатил ее ноющие соски между пальцами. Никто не видел ее и не прикасался к ней так уже много лет. Боль нарастала в глубине ее горла, и она не знала, вызвано ли это желанием кричать или рыдать. Он был последним — единственным — кто заставил ее чувствовать себя так.

— Пожалуйста, — беспомощно пробормотала Вэл, даже не зная, о чем просит.

«Сделай так, чтобы это прекратилось. Заставь это исчезнуть. Заставь меня забыть».

Одной рукой Илья удерживал ее прижатой к нему. Другой пробрался под подол ее юбки. Когда он скользнул в нее двумя пальцами, она бы упала, если бы не твердость его руки у ее живота.

Если бы она не была такой мокрой, это оказалось бы больно. Но она уже потекла. Его толкающие пальцы заставили Вэл раздвинуть бедра, чтобы встретиться с его сложенной чашечкой ладонью, испытывая лишь малейший дискомфорт. Единственная стимуляция, которую она позволяла себе почувствовать до сегодняшнего вечера, исходила от ее собственной руки. Она могла заставить себя кончить только в темноте, после тех снов. Сны, которые заставляли ее просыпаться с криком, но оставляли боль между ног.