Побег (ЛП)

— Сестра, как объяснял тебе после каждого из двадцати твоих звонков, я не мог ехать быстрее. — Лука повернулся, чтобы изучить комнату, его взгляд скользнул по ее вещам, но, когда он снова повернулся к Анне-Марии, его глаза метнулись к ее рту. — К тому же, я ведь доставил сюда эту маленькую мышку? Это оказалось не так-то просто, знаешь ли.

— Ты и ее поимел? — потребовала Анна-Мария. — Твою маленькую мышку?

— Она маленькая мышка Гэвина, а не моя. — Лука одарил сестру жестокой ухмылкой, от которой в ней запульсировало желание. — Хотя, возможно, я и попробовал. Не смог удержаться, чтобы не заставить ее пищать для меня.

— Надеюсь, ты использовал защиту. Мыши очень мерзкие.

— Не будь такой, — сказал Лука. — Мне просто хотелось развлечься, а она такая милая мышка.

— Это так. — Ее голос звучал ровно, без эмоций. — Милая, правда?

Лука рассмеялся, к ее досаде.

— Будь осторожна, сестра. Мне кажется, твоя ревность дает о себе знать. Она симпатичная, да, но не такая красивая, как ты. Не то чтобы это имело значение. Ты же знаешь, наш брат никогда не мог устоять перед возможностью добиться контроля, а она почти фаталистически пассивна. Просто восхитительно.

— Я хочу ее увидеть. Если она смогла вскружить голову Гэвину, значит, в ней что-то есть.

Лука пожал плечами.

— Это можно устроить. Думаю, она одевается для вечеринки.

— Ты имеешь в виду мою вечеринку? Странно. Я не помню, чтобы приглашала ее.

— Что ты собиралась делать, Анна? Держать в комнате, чтобы помучить немного? По крайней мере, так мы сможем за ней присматривать. Кроме того, куда она пойдет? На мили вокруг никого нет. Она умрет от переохлаждения ночью, а мы убьем ее, если заметим, что она пытается сбежать.

«Не могу в это поверить. Ему нравится эта сука». — Раздражение пронзило ее.

— Где она взяла наряд?

— Селеста принесла ей платье.

Еще бы. Между ней сестрами не было никакой взаимной любви. Селеста всегда считалась любимицей Гэвина, и она не переставала задирать нос перед Анной- Марией. Чертова Селеста.

Лука протянул ей руку, и она сардонически улыбнулась, принимая ее. Ковер под ее ногами заглушал стук каблуков.

Они остановились перед знакомой дверью, и она спросила:

— Ты отправил ее в комнату Гэвина?

— А куда еще ее можно было деть? Тук-тук, Валериэн, — пробурчал Лука.

Фотография, которую Анна-Мария нашла в Интернете, хранилась на ныне не существующем школьном сайте. Та девушка выглядела худенькой и веснушчатой, с копной беспорядочных рыжих кудрей. Юная простушка. Женщина, которая обернулась, была стройной и бледной, с темными крашеными волосами и пирсингом на лице. Ее глаза — по-кошачьи зеленые — расширились, когда она сделала шаг назад.

«Красивые глаза», — с негодованием отметила Анна-Мария. У нее чесались руки от желания выколоть их.

Она нацепила улыбку.

— Ты, должно быть, маленькая шлюха моего брата.

Женщина — Валериэн — сделала шаг назад, сложив руки на груди. Классический защитный жест, прикрывающий жизненно важные органы. «Может, я выстрелю ей в живот и дам медленно истечь кровью — сразу после того, как попаду ей в ногу, чтобы она не смогла убежать».

Анна-Мария сразу же узнала платье на гостье. То самое платье, которое она надевала во время своего визита домой три года назад, сразу после свадьбы. Кружевной лиф притягивал взгляд, а мягкие шелковые юбки так и манили прикоснуться — хотя, по правде говоря, ее брат не позволил себе ни того, ни другого.

Это был последний раз, когда она видела его живым, и, если бы она знала, возможно, старалась бы сильнее, требовала бы его внимания как должного. При виде этой особы в том же самом платье — а именно ее Гэвин выбрал в качестве своей избранницы — гнев и ревность пронзили Анну-Марию, словно отравленные лезвия. Яростное напоминание о том, что эта сука знала ее брата так, как она никогда не узнает.

Ее сердце снова разбилось, и она подумала: «Я еще поквитаюсь с тобой за это, Селеста».

По-прежнему улыбаясь, Анна-Мария сказала:

— Не вижу в тебе ничего особенного.

Валериэн посмотрела на нее так, словно получила пощечину.

— Ч-что?

— Да еще и глупая, — добавила Анна-Мария. — Боже, я действительно не понимаю, что мой брат нашел в тебе, кроме жаркой дырки для траха. Но любая может ею стать. Вряд ли это делает тебя особенной, а, Валериэн? Особенно, когда ты не достойна даже лизать землю, по которой он ходит.

Валериэн покраснела то ли от страха, то ли от гнева. От этого ее веснушки стали ярче. В бледном горле дернулся мускул, а руки сжались в кулаки. Анна-Мария взглянула на Луку, который с интересом наблюдал за этой сценой.

— Я знаю, что ты сделала с Гэвином. Лука уже все рассказал мне.

Их гостья-пленница перевела взгляд на Луку, который все еще стоял позади Анны-Марии. Он прищелкнул языком и подмигнул, изучая эту суку с гораздо большим интересом, чем того требовала ситуация.

— Ты хоть представляешь, — прошипела она, — понимаешь хоть, что я хочу сделать с тобой прямо сейчас, ты, маленькая потаскушка? Я могла бы содрать с тебя кожу живьем. Я любила своего брата больше, чем ты или любой другой способен понять, а ты убила его.