Побег на Альфу Центавра (сборник)

– Обычно для разгадывания преступлений, связанных с убийством, – начала я рассуждать, – я сначала пытаюсь понять мотив. Но неплохо бы было убедиться, что это было именно убийство. Почему полиция пришла к такому заключению? Ведь, насколько я понимаю, Мендес любил плавать и прекрасно держался на воде. Допустим, его толкнули в воду, ну и что? Разве он не смог бы справиться с такой ситуацией? Если бы его оглушили перед тем, как столкнуть в воду, он мог бы утонуть, но при вскрытии это должны были обнаружить, не так ли?

– Да, и это было обнаружено, – усмехнулась Николь, – вот видишь, твоя логика помогает мне вспомнить то, что я забыла сказать. Вскрытие показало, что художника действительно оглушили, но не твердым предметом, а чем-то вроде мешочка, наполненного сыпучим материалом, например, обычным песком. Поэтому силы удара вполне хватило, чтобы оглушить старика, но не была травмирована голова, очевидно, убийца надеялся, что, возможно, пройдет версия несчастного случая.

– Вот теперь ясно, что это было именно убийство, Вернемся к мотиву. Зачем и кому могла понадобиться смерть художника? Наследники? Их попросту не было, да и они не стали бы действовать по этому сценарию. Второй возможный мотив – ограбление. Но в доме ничего не было украдено.Даже его довольно дорогие картины все были на месте. А кто мог это подтвердить абсолютно точно, кто знал все его картины?

– За творчеством этого художника следило очень много людей, он был очень известным и, как иногда говорят, модным. С каждой его картины, едва она была закончена, делали фотокопию. Эти фотокопии попадали сразу в соответствующие каталоги. Ну, и, разумеется, сотрудники музея тоже стремились знать, над чем работает художник, какие работы были им уже закончены, какие и кому проданы.

– Понятно. А ты видела ту картину, над которой он работал в момент своей преждевременной смерти?

– Да, я ее видела, на этом настоял Генри, вот, как это было, – продолжила Николь открывать мне те факты, которые постепенно добывали и они с патроном, – Генри погрузился в размышления, а мы с Майлсом не решались их прервать. После паузы в несколько минут Генри оживился и начал вращать головой в разные стороны. Этот хорошо знакомое мне упражнение явно указывало на зарождение идеи...

«Скажите, Николь, вам приходилось видеть картины Мендеса?» – наконец спросил он меня. Я ответила, что видела, но это было очень давно, а поскольку я не такой уж знаток живописи, то своих впечатлений от творчества Мендеса я не помню.

«Не хотели бы вы взглянуть еще на его работы?» – опять спросил меня Генри.

Никаких возражений против этой идеи у меня не было. Тогда мой шеф обратился к инспектору с такими словами: «Инспектор, насколько я понимаю, Мендеса утопили во время работы. Нельзя ли мисс Федона взглянуть на его последнюю картину?» Майлз ответил, что нет ничего проще, поскольку эта картина находилась еще в доме. Мы вошли внутрь, прошли по коридору, навстречу нам вышла пожилая женщина, типичная экономка: среднего роста, худая, в строгом черном платье, волосы гладко причесаны и стянуты на затылке замысловатым узлом. Майлс попросил женщину принести подрамник с последней работой ее покойного хозяина, и она, не говоря ни слова, выполнила эту просьбу.

– Значит, ты эту картину видела? – решила уточнить я.

– Да, я ее очень внимательно рассмотрела. – ответила Николь.

– Ну, и что ты можешь о ней сказать?

– Большого восторга я не испытала, впрочем, я не специалист. Насколько я помню, дикая природа – основная тема произведений Мендеса. На полотне были изображены горы, бурный ручей... Но все это скорее не слишком удачный эскиз...

– Значит, картина не была закончена, а потому и не представляла особого интереса для возможного грабителя?

– Ну, я же сказала, что я не специалист.

– А что по этому поводу думали специалисты?

– Серьезной экспертизы этого полотна на тот момент еще не производили, поскольку музей еще не вступил в права наследования, не истек срок, который дается для того, чтобы гипотетические наследники имели возможность обжаловать завещание.

– Собственно говоря, для почитателей таланта Мендеса даже незаконченное его полотно могло оказаться ценной реликвией, но такие почитатели не стали бы убивать своего кумира, да еще таким способом. Тем не менее, только эта картина может быть единственным разумным мотивом для подобного преступления, если исключить такие экзотические мотивы, как ревность, или зависть. Да, художник был весьма благополучен, но назвать его счастливчиком, или баловнем судьбы вряд ли были основания. Есть еще один, не менее экзотический мотив – месть, но, судя по тому, что я сама знаю о судьбе этого художника, и, исходя из того, что об этом ни слова не упомянул ваш инспектор Майлз, не стоит рассматривать подобную версию всерьез, я права?

– Совершенно!