Побег Надежды Кораблевой

- Кирилл, ты успокойся сейчас, отдышись. Пока ничего страшного не произошло. Я узнаю и тебе перезвоню, хорошо? – Александр Павлович говорил с Кириллом, как с малым дитятей.

- Хорошо, – выдавил Медный.

- Вот и ладненько. Ты только поосторожнее, никто о твоей связи с задержанной не должен знать, момент сейчас не тот, Кирилл, ты правая рука губернатора.

- Я все понял.

На том конце отключились. «Плевать я хотел на твоего губернатора! Катитесь вы ко всем чертям! – Кирилл обхватил голову руками, сейчас бы напиться, но не время, Надя в беде. – Господи, помоги. Я все сделаю, все сделаю. Помоги!»

Марцевич ответил сразу, он не стал задавать лишних вопросов, профессионал. «Выезжаю», - просто сказал адвокат и отключился. Хоть с этим проблем нет.

Палыч перезвонил через полчаса. Все это время машина стояла на обочине. Пробка рассосалась, но Кирилл не мог двинуться, он как завороженный смотрел в черноту телефона, и вот экран засветился приветливым голубым огоньком:

- Запоминай. Деревня Нижняя Алексеевка, это километров двести отсюда, по навигатору посмотришь. Улица Кагановича, дом три. Савины.

- Спасибо.

Кирилл завел мотор. «Соня должна быть со мной. Если эта бабка начнет упираться, заберу ее вместе с дочкой». Машина переехала вантовый мост, пролетела мимо новостроек и вырулила за город. По обе стороны замелькали сосны. Кирилл позвонил в офис, сказался больным, запретил себе звонить, даже если пожар или землетрясение, и нажал на газ.

Лес закончился, теперь до самого горизонта тянулись укрытые снегом поля в квадратах лесополос. Серое низкое небо предвещало метель. Первые снежинки уже прилипали к лобовому стеклу. Гнетущую тишину и однообразие пейзажа разрывали только редкие встречные машины.

«Пилим», – приказ Медного на Терентьева не распространялся.

- Эдуардыч, ты заболел?

- Я еду за Соней. Надя в тюрьме. Витя, все плохо, – Кирилл кинулся сбивчиво пересказывать разговор с Палычем.

- Я съезжу к ней, – осторожно предложил Терентьев.

- Поезжай, Витя. Скажи ей… Ну, ты сам знаешь, что сказать. Мы с Соней будем ждать ее дома. Все будет хорошо.

Кирилл вдруг и сам начал в это верить. Нельзя раскисать, надо действовать.

- Эдуардыч, а ты куда?

- За Соней в Нижнюю Алексеевку.

- Подожди охрану.

- Обойдусь.    

Несколько раз поднявшись и спустившись с холмов, обогнав на подъеме неповоротливый автобус, переехав по хлипкому мостку небольшую речушку, Кирилл, наконец, увидел табличку «Нижняя Алексеевка» и облезлый баннер с полустёршейся надписью «Добро пожаловать». Большая деревня стелилась в низине: церковная колокольня, площадь с двухэтажным зданием, очевидно, поселковой администрации, школа, центральная широкая улица и разбросанные в хаотичном порядке многочисленные подворья. Несколько улочек забегали на вершины покатых холмов. Чуть в стороне белели здания фермы.

«Деревня? Церковь стоит, село скорее. И где здесь улица Кагановича?»

Аборигены с явным любопытством рассматривали крутой внедорожник. Кирилл притормозил возле беленной бетонной остановки.

- Это к кому ж ты прЯехал?  – поинтересовалась, щуря подслеповатые глаза, бойкого вида старушка.

- Кагановича, три, Савины. Не подскажите, как проехать? – Кирилл высунулся в открытую форточку.

- А-а, так ты городской хахаль ихней внучки, – довольная своей смекалкой, закивала Бабуля. – А я вот тоже своих жду, сейчас автобус должен подъехать. А говорят, ее посадили за убийство?

Вот откуда эта пронырливая бабка уже все знает, если сам Медный об этом узнал всего три часа назад? Точно деревня.

- Так как проехать? – напомнил Кирилл свой вопрос.

- Прямо до упора, потом на лево, тьфу, на право, до трансформаторной будки, а от будки, – бабка начала деловито загибать пальцы, что-то пришептывая, – так и есть, пятый дом, думала просчиталась, там еще синие ворота.

Повернуть надо было все-таки на лево, после недолгих метаний Медный припарковался у синих ворот из металлопрофиля. Выйдя из машины, гость решительно дернул за входную ручку, дверь оказалась не запертой. На пороге небольшого домишки стояла худенькая пожилая женщина, по заплаканным ввалившимся глазам было видно, что у нее большое горе.

- Я Кирилл, – не зная, как начать, представился Медный, – может вам внучка рассказывала?

- Нет, ничего она не рассказывала, – голос хозяйки дрогнул. – Пойдемте в дом.

Она провела Кирилла через стеклянную веранду, заставленную банками с квашенной капустой и кадками с цветущими кустами хризантем.

- На зиму выкопали, чтобы корни не вымерзли, – поймала хозяйка удивленный взгляд гостя, – отцветут, в подвал уберем. Она так цветы любила, горе какое, – послышались сдавленные рыдания.

«Да, она очень любила цветы… Любит цветы».

В полутемной горнице с низким потолком пахло жаренным луком. Медный наклонился было снять ботинки, но хозяйка его остановила:

- Так проходите, не разувайтесь.

- Я за Соней, за дочкой, – завертел головой по сторонам Кирилл.

- За какой Соней? – напряглась хозяйка.

- За моей Соней, за девочкой.

- У нас мальчик, – из соседней комнаты вышел кряжистый дед с полугодовалым младенцем на руках, толстенький карапуз внимательно разглядывал гостя.