Побег от Гудини. Охота на дьявола

– Бабушка… я не могу… это очень щедро с вашей стороны, но…

– Но что? Ты хочешь, чтобы я на смертном одре набила карманы и забрала деньги в следующую жизнь? – Она обиженно засопела. – Правильный ответ «спасибо».

Я стряхнула потрясение и сжала ее руки в своих.

– Спасибо, бабушка. Правда.

Оставшись незамужней, я унаследую все бабушкино состояние. Может быть, я и не выйду замуж за любовь всей своей жизни, но буду счастлива в браке со своей профессией и смогу безбедно жить, ни от кого не завися. Меня опять начали душить слезы, совсем по другой причине.

– Ну-ну. Не пятнай шелк, дорогуша. – Она дала мне платок, такой желтый, что невозможно было оставаться грустной. – Расскажи мне о своем Томасе.

Я развалилась на кушетке, откинув голову на спинку, и уставилась в потолок, расписанный под ночное небо. Разглядывая созвездия, я поняла, что некоторые из них есть на картине с орхидеей, которую Томас подарил мне в Румынии.

– Как тебе известно, он помолвлен с другой, – сказала я, не желая вдаваться в подробности. Бабушка ущипнула мою коленку, и я вскрикнула от неожиданности. Сердито глядя на нее, я потерла ноющее место и сдалась. – Не самая приятная тема для меня в данный момент. Какая разница, будешь ты знать о нем больше или меньше? Мы не можем заключить брак. По закону он принадлежит ей. От этих мыслей мне становится только хуже. А я и так ужасно несчастна.

– Хорошо. – Она одобрительно кивнула. – Тебе нужно выпустить эту горечь. Чем больше ты сдерживаешься, тем больше она тебя отравляет. Ты же не хочешь, чтобы инфекция распространилась и на другие сферы твоей жизни?

Я скривила губы от отвращения. Какая приятная мысль. Сравнить разбитое сердце с нуждающимся во вскрытии нарывом.

– Что сделано, то сделано. Я контролирую ситуацию не больше Томаса. Он не может пойти против отца; герцог сделал это практически невозможным. Тогда скажи, что даст повторение этих тлетворных эмоций? Если задумываться о вещах, которые я никогда не получу, становится только хуже.

Бабушка отняла у меня трость и властно стукнула ею по полу.

– Борись. Борись за желаемое. Не упивайся горем и не сдавайся. Дитя, урок не в том, чтобы лечь и позволить себя заколоть. А в том, чтобы подняться снова и дать сдачи. – Ее глаза сверкнули. – Ты упала. И что? Так и останешься хныкать над разбитыми коленками? Или отряхнешь юбки, поправишь прическу и пойдешь дальше? Не теряй надежду. Она одно из лучших оружий.

Я захлопнула рот. Спорить бесполезно. Бабушка явно не понимала всю безвыходность нашей ситуации. Я отпила чай и выдавила улыбку. Я не стану уничтожать ее оптимизм, как получилось с моим. Она покачала головой, не обманувшись моим спектаклем, но мы больше не говорили о невозможном.

Глава 24 Контрасты

Бабушкина парадная прихожая

Пятая авеню, Нью-Йорк

7 февраля 1889 года

Солнце давно уступило власть луне, когда Томас вернулся в бабушкин дом. Серебристые лучи придавали его лицу потусторонний вид, заостряя и так резкие черты. Свет и тьма. Воплощение резких контрастов, как и наша работа.

Если бы он не вошел по собственной воле, без приглашения, я бы поверила в то, что вампиры бродят по земле. Казалось, он постарел на тысячу лет с нашей последней встречи. Интересно, не выгляжу ли и я так же?

В прихожей возникло напряжение, словно оно явилось с холодной улицы вместе с Томасом. С его пальто на шестиугольные плитки пола капал растаявший снег, отчего принимавший одежду и шляпу дворецкий нахмурился.

Появление Томаса застало меня на полпути из приемной к парадной лестнице. Он сразу меня заметил. Мы на мгновение застыли, не зная, что сказать. Похоже, он не думал, что так быстро со мной увидится. У меня заныло сердце. Раньше нам никогда не приходилось подыскивать слова.

Молчание становилось неловким. Лицо Томаса было настороженным, вокруг рта залегло легкое напряжение. Я сглотнула, прогоняя наплыв чувств.

– Моя бабушка дома и хотела пожелать мне спокойной ночи. – Я подняла чашку чая в качестве объяснения, отчего неловкость ситуации только усугубилась. – Роза, гибискус и ложечка меда. Хорошо для зимнего вечера.

Томас даже не моргнул. На его лице не отражалось никаких эмоций, я ничего не могла прочесть. Я должна оставить его одного, ясно, что он этого хочет, но я не могла не задержаться рядом с ним еще хоть на мгновение.

– А где Дачиана с Иляной? – спросила я, стараясь говорить непринужденно.

Он дернул плечом, уставившись вниз и ковыряя пол носком ботинка. Я сдалась. И без равнодушия Томаса тяжело находиться в его присутствии.

– Ну что ж. Я… я рада, что ты вернулся. Ладно. – Я внутренне поморщилась. Нужно немедленно бежать. – Спокойной ночи.

– Одри Роуз, подожди. – Он вытянул руку, показывая на чай. – Можно?

Мне хотелось остаться наедине со своими страданиями, но я отдала ему чашку, глядя, как он слегка поморщился от горячего.

– Куда это отнести?