Побег от Гудини. Охота на дьявола

– В этом-то и вся соль, – ответил Томас. – Охота возбуждает, как и мысль о том, что можно попасться. Этого человека дурманит собственная неуловимость. Это опасно. Это волнующе. Это заставляет сердце биться, а чресла ныть от желания.

Я сморщила нос, не желая думать о чьих-то чреслах, ноющих или нет. В экипаже воцарилась тишина, нарушаемая топотом копыт по мостовой. Я размышляла над подробностями новой загадки, выявляя все странности. Как ни отвратительно в этом признаваться, но если бы у нас было тело, я была бы более уверена в своих теориях.

– Ты считаешь, что он держит их взаперти? – спросила я, уже зная ответ и страшась его.

Томас перевел на меня взгляд.

– Возможно, временно.

– А что он делает потом? – спросил Ной. – Отпускает их?

– Он их убивает. – Томас не заметил, что наш друг побледнел. А если и заметил, не придал значения. Когда речь идет об убийстве, тут не до деликатности. – Мне жаль это говорить, мой друг, но он серийный убийца. Похоже, это не просто дело о пропавших.

Я всмотрелась в лицо Томаса, ища в его выражении то, что он недоговорил. Когда он поймал мой взгляд, у меня внутри все сжалось. Несомненно, этот серийный убийца – тот, кого мы ищем.

Бедняга Ной не подозревает, что он сейчас выслеживает самого знаменитого убийцу нашего времени.

Глава 35 Темные создания

Бабушкин особняк

Чикаго, штат Иллинойс

12 февраля 1889 года

Тепло и уют составляли разительный контраст чтению о пропавших женщинах, которые, возможно, уже были мертвы. Я таращилась в свои записи, глаза уже болели от попыток найти серьезную подсказку, которая связала бы наше дело с делом Ноя. Возраст пропавших женщин колебался от девятнадцати до тридцати. Цвет волос и телосложение разнились так же, как и биографии. Общим, похоже, было только то, что однажды они взяли и исчезли и с тех пор о них ничего не известно.

Я не замечала, что сильно нажимаю на перо, пока чернила не брызнули на лист. Я виновато посмотрела на Томаса, но он выглядел больше обеспокоенным, чем веселым. Честно говоря, я и сама с каждым часом беспокоилась все сильнее.

Фиолетово-черные круги под моими глазами выдавали недостаток сна. Хотя я каждую ночь валилась с ног от усталости, разум никак не находил покоя. Мысли бегали по кругу. Натаниэль. Джек-потрошитель. Мисс Уайтхолл. Его светлость лорд Кресуэлл. Пропавшие женщины. Томас. Дядя. Каждый из них вызывал тревогу, и в конце концов я села на кровати, хватая ртом воздух.

– Думаю, пора отложить это до завтра, – сказал Томас, не отрываясь от моего лица. Он вполне мог прочесть все мои мысли еще до того, как я их подумала. – Уже поздно, и хотя для твоей красоты сон, может, и не нужен, свою я стараюсь сохранять всеми силами.

Я чуть не фыркнула. Сон. Как будто я могу блаженно упасть в объятия Морфея, когда в моем мире царит полный хаос. Я перевернула страницу дневника и остановилась. Это была единственная страница, сложенная пополам, как будто ее прятали.

Или отмечали место, чтобы его было легко найти.

– Одри Роуз?

– М-м-м?

Я быстро подняла глаза и вернулась к дневнику. На меня смотрела запись, сделанная рукой брата. Она походила на стихотворение, хотя это было одно и то же предложение, записанное на разных строках с разными интервалами.

В желудке засосало от сильного жжения.

«Я виновен

во многих грехах, но

убийства

среди них нет.

Я виновен во многих грехах,

но убийства среди них нет.

Я виновен во многих грехах, но убийства среди них нет».

Если это правда… Я закрыла глаза – на меня словно обрушился потолок. Я медленно вдохнула и выдохнула. Если не успокоиться, то меня опять будут мучить кошмары. Но если Натаниэль был честен…

– Уодсворт, я сказал, что закончил на сегодня. Ты со мной?

– Угу.

Я постукивала ручкой по столу. Странно, что брат собрал так много статей о пропавших женщинах, если он их не убивал. Я по-прежнему не понимала его роли в этой путанице, но, если верить написанному его собственной рукой, он никого не убивал. Другое дело – можно ли ему верить. Может статься, это еще одна хорошо продуманная маска, чтобы скрыть его истинную сущность.

– Я решил разводить пауков. Думаю, если научить их танцевать под популярные мелодии, можно заработать кругленькую сумму. Еще это может избавить меня от фобии. Или ты считаешь, что лучше танцующие петухи?

Я заправила прядь волос за ухо, одновременно слушая Томаса и разглядывая признание. Чем больше я узнавала, тем меньше понимала.

– Однажды я голышом висел на стропилах вниз головой, притворяясь летучей мышью. Интересно?

– Угу.

– Уодсворт. Я должен признаться. Следовало сделать это раньше. Я безбожно пристрастился к чтению любовных романов. В конце могу даже прослезиться. Что сказать? Питаю слабость к счастливым концам.

– Знаю. – Я оторвалась от дневника, борясь с улыбкой. – Лиза рассказала.