Побег в Рождество

Осенью леса одеваются в великолепные яркие наряды. Кажется, что кто-то ночью окрасил их краской из распылителя. Стоят ярко-оранжевые осины и березы. Красным сигналом светофора горят ягоды рябины в сочном окружении все еще зеленых листочков. Фосфоресцирующим светом сполохов мерцает на камнях, занесенных сюда сотни тысяч лет тому назад свирепым ледником, мох. Сверху накрапывает мелкий дождик – как будто феи распыляют на землю одеколон из пульверизатора. Он совсем не мешает вам сидеть в лесу у потрескивающего костра под могучей сосной и жарить на палочке истекающую ароматным соком лопарскую колбаску. Дождь обостряет запахи прелой листвы, ягод и хвои, которыми наполнена эта сказочная земля.

Весна – лыжный сезон. И вам обязательно нужны темные очки. Потому что весной в Лапландии существуют только два цвета: слепящий белый цвет снега, искрящегося алмазными россыпями, и синий цвет бездонного неба. Если вы не хотите идти на лыжах – к вашим услугам снегоходы.

Зимой вся природа погребена под огромными лохматыми сугробами, Солнце не показывается вовсе. И нет в мире ни рассветов, ни закатов, а одна сплошная ночь, перемежающаяся с сиреневыми сумерками. Небо высвечивается северным сиянием, а олени лижут на лесных делянках соляные столбы, призывая Рождество.

И центром, властелином и олицетворением всей этой дивной красоты-красотищи является Рованиеми – столица Лапландии, город на полярном круге. Он раскинул свои руки для всех и весь мир готов принять в свои объятия. Сюда съезжаются круглый год люди всех континентов, стран, народов, вероисповеданий, языков и обычаев. Они ходят по его улицам, сидят в его барах и ресторанах, квартируют в его отелях и кемпингах, покупают совсем не нужные им товары в его магазинах и впитывают первозданность необжитой природы сразу за его околицей.

Мы подъезжаем к центру города. Справа от нас громоздится величественная стеклянная глыба музея «Арктикум». Здесь собраны материалы по истории Лапландии и Арктики. Собственно говоря, сам музей скрыт под землей – наверх выходит лишь крытая галерея. Некоторые острословы называют ее подлодкой. Она собрана из огромных стеклянных фрагментов и похожа на гигантскую теплицу. А сейчас, зимой, кажется, что она сделана из прозрачного сахарного льда.

Мне лично галерея «Арктикума» напоминает дворец Снежной королевы. Той, что никогда, как сказано у Андерсена, не остается на земле, а вечно носится на черном облаке. Она пролетает по улицам и заглядывает в окошки. Оттого-то они и покрываются ледяными узорами, словно цветами. И только здесь, в Лапландии, она порой находит себе приют. Здесь, где вечный мороз и вечный снег, стоит ее ледяной дворец – как прозрачный айсберг среди бескрайней снежной равнины. И кажется, что совсем рядом, в одном из этих маленьких домиков, что окружают деловой центр Рованиеми со всех сторон, живет та самая финка, что может связать ниткой все четыре ветра. Она, как и тогда, во времена Кая и Герды, варит себе треску и читает кожаный свиток с удивительными письменами.

Я делюсь своими мыслями с Тошкой. У Тошки хорошая память, и она тут же начинает цитировать описание дворца Снежной королевы:

– Сотни огромных, освещенных северным сиянием зал тянулись одна за другой…

Это в точности соответствует «Арктикуму». Наверняка это и есть ее сказочный дворец.

– И если ты сложишь из льдинок слово «вечность», – заговорщически продолжает Тошка, – ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков.

Она жмурится и лезет целоваться.

– Ты и так уже подарила мне весь свет, – шепчу я ей в холодные губы. – Дело осталось за коньками.

Тошка обещает.

– Знаешь, – говорит она, – мы с тобой, как Кай и Герда, которые спустя много лет едут навестить старых знакомых: принца и принцессу, старуху лапландку…

– Северного оленя мы уже навестили, когда чуть не поддали ему под зад возле границы, – ей в тон серьезно подхватываю я.

Тошка хохочет.

9

Мы крутимся по городу, проезжаем мимо вокзала. И вот я выруливаю на огромную парковку возле гипермаркета «Призма». Строго говоря, сейчас мы могли бы уже быть на полпути к Кемиярви, где обитает наш ненаглядный Юсси. Но Тошка хочет купить свечей. Местные свечи разительно отличаются от тех, что можно найти в мурманских магазинах.

Парковка перед «Призмой» забита до отказа. Мы оставляем джип довольно далеко от входа и идем между рядов машин. Отец семейства катит набитую всякой всячиной тележку к своему автомобилю. Рядом жена ведет за ручки двух маленьких девчонок-погодок лет пяти-шести. Девчонки наперебой озабоченно объясняют матери, почему им обязательно нужно было купить именно черничный йогурт.

– Даже не верится, – шепчет Тошка, хотя финны все равно не понимают по-русски, и она могла бы говорить свободно, – что такие малюсенькие детки уже умеют говорить по-фински.

– Они просят черничного йогурта, – тоже почему-то шепотом поясняю я.