Побег в Зазеркалье

— Просили, а как же! — обрадовался Денис. — Но передам я эту секретную конфиденциальную информацию только вашему самому главному начальнику, если доставите меня к нему в целости и в сохранности, — довольный только что сочиненным экспромтом, он осмелел и уже покровительственным тоном добавил, — Вот так-то, дядя!

Озадаченный бородатый казак отстал и все какое-то время ехали молча. Теперь оживился скуластый парень с необычными погонами. Обернувшись, он поинтересовался:

— А правда, что у вас в Америке голых баб под оркестр в цирке показывают? Мне один американский солдат, из ваших, во Владивостоке рассказывал. Трёп-тиз, что ли, называется. Вот бы поглядеть…

— У нас в Америке много чего показывают, страна такая… — уклончиво ответил Денис. — Ты мне лучше скажи, служивый, что это у тебя за погоны такие интересные?

— А что, погоны как погоны…В Азиатской дивизии барона Унгерна служим. У себя в Америке небось про нас и не слыхали?

— Ну почему же, слыхали, читатели моей газеты интересуются, знать хотят больше вот и прислали меня сюда, к вам, — войдя во вкус, балагурил Денис, его понесло. — Но все же, про погоны твои, а что это за удивительный крест такой на них? Немецкий вроде…

— Зачем немецкий? Нам это ни к чему! — забеспокоился казак. — Присягали здешнему Богдо-хану. А крест этот — знак Будды. Барон Унгерн намедни его веру принял, от Богдо шапку с колокольчиками получил, в придачу желтый парчовый халат и саблю с драгоценными каменьями. Теперь монголы нашего барона своим князем-ваном почитают, титулов надавали ни счесть!

Если попытаться услышанное осмыслить, то получается полное кури-куку, ахалай-махалай, сапоги всмятку! «Свастика, какой-то Богдо-хан, непонятный Унгерн-барон. Буддизм ему понадобился… Ясно, как в тумане, — размышлял Денис. — Без сомнения — Монголия, судя по аэроплану и винтовкам — век двадцатый, начало. Пока всё. Возьмём серебряный бич мудрости, подберёмся к истине с чёрного хода…».

— Слушай, казак, — продолжил он расспросы, — а кто это, мерзавцы такие, наш аэроплан расстрелял? Что у вас здесь вообще творится? Беспредел полный!

— Так это красные цирики Сухэ-Батора безобразят, большевиками подосланные, — скуластый набил табаком длинную диковинную трубку и закурил, погрузив сидящего за спиной собеседника в ядрёные ароматы вонючего самосада, потом продолжил. — Проведали, сукины дети, про аэроплан, атаманом Семеновым к нам посланный, документы тайные, секретные для барона, ну и укантрапупили вас, лихо срезали, черти краснопузые! Сам-то жив остался и ладно…

Так, туман понемногу рассеивается. Порвалась связь времён, но невидимую нить потихоньку удается соединить. Гражданская война, теперь это точно, большевики, во Владивостоке американские солдаты, интервенция, в Москве Ленин…Но всё это там, далеко, в России. «А чем, интересно, здесь все это время монголы занимались?» — сформулировался такой актуальный теперь вопрос. Про Сухэ-Батора Денис в детстве читал книжку, но запомнилась только картинка. Сухэ в кабинете, Батор у Ленина. Вождь мирового пролетариата впарывает монголу с узкими хитрыми глазками туфту про мировую революцию. Какая-никакая, а информация к размышлению. Уже легче. Так, еще упоминали атамана Семёнова. «Ну, этого я знаю! — блеснула в мыслях нечаянная радость, времени мелькнул ориентир. — В школе проходили. Хотя радоваться особо нечему — садист, зверюга, во всяком случае, так его в кино показывают. Женщин на сибирском морозе приказывал обливать ледяной водой, пока в статуи не превратятся…Бр-р-р!.. Так это я от него весточку барону привез? — напрашивался из всего вывод. — Карраул!».

Впереди показались видимые издалека золотые крыши каких-то храмов. Рядом замаячили убогие, россыпью, домишки.

— Урга, приехали! — радостно объявил подъехавший бородач. — Сейчас прямиком в контрразведку, к полковнику Сипайлову, там все и расскажешь!

Отряд втянулся в лабиринт кривых увечных улочек, копыта лошадей с чавканьем месили сочную грязь, расплескивали зловонные лужи. Редкие прохожие, монголы и монголки в заплатанных, истасканных, халатах, при виде казаков испуганно жались к перекошенным заборам, к глинобитным стенам одноэтажных хилых домиков.

«Во, попал! — тревожно думал Лагода, озадаченно вертя головой во все стороны. — Дыра, полный отстой! И зачем, спрашивается, глупый дракон меня сюда пригласил, кто его просил?… А это еще что, ёлы-палы?…».

Возле забора в грязи кучей были свалены убитые. Некоторые в европейской одежде, в том, что прикрывало тела других, угадывались остатки богатой азиатчины. Был здесь и незнакомый, будто взятый из реквизита заштатного провинциального театрика, мундир. Над телами к забору небрежно прилепили какую-то прокламацию-грамотку, текст которой пытались разобрать собравшиеся любопытные. Скаля на них клыки и жадно рыча, возле тел возились бродячие собаки.

— А этих за что? — спросил Денис у казака, за спиной которого на его лошади примостился.

Тот с готовностью ответил: