Побелевшие нивы

Ясно, что причастие здесь выступает в виде особого рода лекарства, которое, будучи всеми правдами и неправдами помещено в рот младенцу, произведет необходимое действие — послужит улучшению его здоровья и вообще низведет благодать и благоволение Божие. То есть налицо чисто механическое или, иначе говоря, магическое отношение к Святым Дарам. Ведь одна из главных особенностей всех магических действий именно и состоит в их механически–принудительном характере: лишь бы все необходимые тексты были вычитаны, а все необходимые действия правильно совершены. Здесь ни от кого не требуется глубокой веры, достаточно того, что человек прибегает к магическому действию.

Очевидно, в таких случаях совершенно забывают о том, что, собственно, происходит за литургией. Между тем литургия есть воспоминание последней трапезы Иисуса со Своими учениками, на которой главное внимание было обращено не на пасхального ягненка, особым образом приготовленного в воспоминание исхода из Египта, а на самые простые вещи — хлеб и вино.

Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал:

Приимите, ядите: сие есть Тело Мое.

И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все;

Ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов.

(Мф. 26: 26–28)

…сие творите в Мое воспоминание.

(Лк. 22: 19)

Иисус завещал, чтобы Его ученики в воспоминание о Нем повторяли эту трапезу — преломляли хлеб и пили вино из общей чаши, вспоминали Его наставления, совершенные Им исцеления, а главное — вспоминали Его Самого, Сына Человеческого, в Котором Бог так поразительно пришел к нам, людям. С этого момента стало излишним принесение в жертву животных. То был древний ритуал трапезы с Богом: часть жертвенного животного сжигалась на огне, то есть как бы отдавалась Богу, другая часть съедалась за священной трапезой участниками жертвоприношения. Кровью жертвы окроплялся жертвенник — место невидимого присутствия Бога среди людей — и народ, приносивший Жертву. Люди и Бог становились близкими друг другу, единокровными родственниками, а жертва становилась совместной трапезой Бога и людей, праздновавших это вхождение в близость с Владыкой неба и земли.

Отныне все это уже лишнее. Бог заключает с людьми Новый Завет. Не мы, люди, приносим нечто Богу — да и что мы можем принести Тому, Кто все создал? — а Бог через Иисуса говорит нам о хлебе и вине, что с и е есть Тело Его и сие есть Кровь Его. Он Сам избирает э т о как самую лучшую жертву из наших рук, которой усвояется быть Его Телом и Его Кровью. И смысловое ударение здесь не на словах «тело» и «кровь» в их привычном для нас земном буквальном смысле, а на слове «сие» — «это». Этот хлеб и это вино, которые мы поставляем на престол, Бог избирает как Свое Тело и Свою Кровь. Буквальное понимание, вероятно, пришло позже, когда христианство совершенно отделилось от иудаизма. Очевидно, что ранняя Церковь понимала эти слова не так, как мы силимся их понимать, поскольку н и г д е в Новом Завете не обсуждается вопрос, как увязать эти слова с запретом вкушения какой–либо крови, поскольку в ней душа животного, принадлежащая Богу {Лев. 17, 11, 14; Втор. 12, 23). Такая дискуссия была бы неизбежна в случае буквального понимания. Напротив, подчеркивается, чтобы христиане из язычников воздерживались от вкушения крови (Деян. 15, 20).

Итак, Бог дает нам самую простую и в тоже время самую возвышенную форму жертвоприношения Ему: вкушение хлеба и вина, освященных молитвой, в память об Иисусе, становится и праздничной трапезой с Богом, и воспоминанием об установлении кровного родства людей со своим Создателем и друг с другом.

А теперь во Христе Иисусе вы, бывшие некогда далеко, стали близки Кровию Христовою… …итак, вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу…

(Еф. 2: 13, 19)

Для чуда соединения людей со Христом и друг с другом главным становится вера в слова Иисуса, доверие к ним: «Верую, Господи, и исповедую…» Без этого ничего не произойдет:

И не совершил там многих чудес по неверию их.

(Мф. 13: 58)