Побеждая зверя (СИ)

— Знаешь, я всё вспоминаю твой первый день тут, — задумчиво сказал Дартер, играя с волосами девушки. — Ты тогда была такая звонкая, радостная. Как будто солнце зажглось прямо в моём доме. Ты пахла, как роза, смеялась, словно ребёнок, была такой невинной и красивой… Ты и сейчас красивая, но уже не так. Потухло моё солнце.

— Это сделал ты, — ответила девушка тихо.

— Мы можем всё исправить, — граф лёг рядом, прижимаясь к ней всем телом и нависая над головой девушки. Он вжался губами в её висок, затем потёрся носом о щёку и сказал, — мы можем снова всё вернуть. Снова полюбить друг друга. Как в тот первый день. Рина, давай попробуем.

Он покрывал поцелуями её лоб, щёки, нос, но девушка не реагировала. Затем граф замер, прижавшись щекой к её плечу, сжав её обнажённую фигуру в своих объятиях. Рина медленно повернулась к нему.

— Мы можем попробовать… — начала она. — Если ты выпустишь меня отсюда.

Граф тяжело вздохнул. Он ответил:

— Я выпущу тебя, когда снова увижу, что ты меня любишь.

Они встретились взглядом. Глаза Рины ничего не выражали, а граф смотрел внимательно. Девушка сказала:

— Хорошо. Я постараюсь для тебя.

— Для нас. Это ради нас, не ради меня.

— Хорошо, граф Дартер, я постараюсь для нас.

Граф ещё смотрел на неё какое-то время, а затем вышел. Рина осталась лежать, укутавшись в одеяло. Дартер вдруг снова вернулся, и Рина обернулась на него.

— Вот твой медвежонок, — он положил его на матрас. — Я делаю так, как ты попросила. Надеюсь, это станет нашим первым шагом навстречу друг другу.

Рина обняла графа, но лишь для того, чтобы скрыть удивление. Она просила?.. Девушка догадалась мгновенно. Как только граф ушёл, она схватила Ори и стала обыскивать его. Булавка нашлась сразу. Она вытащила её, задев добрый кусок синтепона, и тут же бросилась к ящичку. Игла булавки точно подошла к отверстию замка. Рина вставила её до предела, послышался щелчок, и ящик открылся. Она откинула крышку и увидела внутри пожелтевшие листы бумаги. Это был лист из газеты, той самой, где не хватало одной полосы. На нём Рина увидела большую статью о пожаре в доме Дартеров, случившемся более 20 лет назад.

— Он говорил мне про этот пожар. Но зачем ему прятать эти листы?

Вначале Рина посчитала, что здесь нет ничего удивительного, что граф захотел сохранить заметку о том пожаре отдельно от других газет. Однако интуиция подсказывала ей, что должно быть что-то особенное в том, как именно он их сохранил. Как вырвал, как нашёл специальный ящик, как спрятал в самую даль архива. Она вновь и вновь перечитывала статью, пытаясь понять. И вдруг взгляд её задержался на одном предложении:

«Сын четы Дартеров, юный наследник семьи Виктор Дартер, в тот злополучный день находился в сарае неподалёку от дома. Он практиковал магию, а потому не заметил пожар, да и сам сарай находится в глубине леса. Но когда он увидел дым, было уже поздно…»

— Что мне тогда сказал Виктор? Что-то вроде «мне чудом удалось спастись»… Что-то тут не сходится. Почему он сказал, что ему удалось спастись, ведь тут написано, что он не был в доме в момент пожара?

Девушка долго думала, снова перечитывала. Она уже успела одеться и съесть добрую половину блюд с подноса. Граф теперь оставлял ей свет, так что она спокойно могла ходить, читать и писать, и последние два пункта почти мгновенно протрезвили её и вернули в рассудочное состояние. Но всё же она была обессилена пребыванием здесь и ещё не вполне отошла после аварии.

Виктор принёс ужин на двоих и остался есть с ней. Он расстелил плед, принёс вино и другие закуски, и они сели на полу. Рина горько улыбнулась — всё это было словно тем днём, когда граф позвал её на пикник. Как жутко далеко друг от друга находились эти два дня.

Они молча пили вино. Рина наслаждалась каждым глотком. Здесь, в плену, простые человеческие радости приносили ей втрое больше удовольствия. Наконец, выпив два бокала, она решила заговорить.

— Послушай, мне так жаль…

Граф посмотрел на неё.

— Я, кажется, кое-что поняла. Знаешь, я вспомнила, что ты говорил мне про свою семью. Про тот ужасный пожар и то, как они погибли, а ты выжил… Понимаю, что так неправильно говорить по отношению к их памяти, но они, в каком-то роде, оставили тебя одного. Я имею в виду… Ты ведь рано покинул дом ради учёбы. А потом этот пожар. Ты был совсем один.

Дартер отвернулся и смотрел перед собой. Рина продолжила.

— И я вдруг поняла, что поступала с тобой так же. Со всеми этими попытками бросить тебя, убежать… Я поняла, какую боль причиняла тебе. Но я больше никогда тебя не брошу, слышишь? Больше никогда так не поступлю с тобой.

Рина молча вглядывалась в лицо мужчины. Тот медленно повернулся к ней и посмотрел с выражением, которое показалось Рине злостью. Она испугалась, что сказала что-то не то, и произнесла:

— Я… Не хотела обидеть тебя. Я…