Побеждаю и сдаюсь (СИ)

Эвэйк огляделся. Разбойник был один.

— Дорогу! — велел княжич властно.

Внешний облик мужчины наводил ужас: громадный рост, могучие плечи, шрам, напоминающий об ударе, от которого вытек левый глаз. Лицо заросло темной щетиной и ухмылялось. Криво и жутко.

Княжич гордо вскинул голову. Разбойник один. Против него — десятеро мужчин… Одиннадцать, если считать самого Эвэйка.

— Ну, значит, не по-хорошему, — кивнул нападавший, сплюнул, а затем, схватив за повод ближайшего коня, дёрнул его вниз.

Жеребец упал на передние колени, тихонько заржав. Но раньше, чем Эвэйк успел вскрикнуть, гигант схватил седока поверженной лошади за шиворот, выдернул из седла и перерезал ему горло. Затем отшвырнул дёргающийся в агонии труп на дорогу и снова принял боевую стойку.

— Первый, — заметил коротко и, выдохнув, добавил: — пожалей своих людей, княжич. Вас всего десять.

Дружинники выхватили кривые сабли, но невольно попятились, переглядываясь. «Трусы», — хмуро подумал Эвэйк.

— Что тебе нужно? — спросил, кривя вишнёвые губ.

— Работку ищу, — добродушно пояснил разбойник. — Деток кормить надо.

— Что? — растерялся Эвэйк.

— Возьми меня телохранителем, княжич. Я тебе пригожусь.

— Ты убил моего человека, и ты хочешь, чтобы я принял тебя в дружину?

— Если я его убил, то твой дружинник был слаб. Зачем тебе слабые телохранители? И сколько их нужно убить, чтобы понял, что дружина тебе не понадобится, если у тебя буду один я?

Эвэйк вгляделся в насмешливо и равнодушно блестящий глаз и задумался.

* * *

Джайри погрузилась в наполненную служанкой ванную и закрыла глаза от блаженства. М-м-м… С того самого момента, как герцогиня покинула столицу, ничего приятнее с ней не случалось. От воды пахло ароматом каких-то местных, чуть горьковатых трав. Вода была тёплой и нежно ласкала кожу. И можно было представить, что герцогиня дома. Почему бы всему тому, что с девушкой произошло, не оказаться сном? Эдаким забавным кошмаром. Вот сейчас она откроет глаза и позовёт Эрну и Ксиллу, те помогут одеться и просушить волосы, заплетут их в лёгкую косу — Джайри не любила сложные причёски. И можно будет поехать в Серебряный щит… Или в королевский дворец…

И увидеть Ульвара…

Он снова обнимет её и скажет, что никогда никому не отдаст. А Джайри станет злиться и придумывать новые планы за кого и как выйти замуж. Но Ульвар непременно разгадает их всех…

И Университет…

Джайри вспомнилось, как они с принцем ездили вдвоём на пустырь и вымеряли его шагами, решая подойдёт или нет он для замысла. Это было осенью, и на деревьях яркими флагами горели алые и золотые листья. Ульвар, радостный, словно мальчишка, забыв о недостатке руки, вышагивал по периметру будущего здания, и результат расчётов у них не сходился. Они долго спорили, а потом решили пройтись по городу, и Джайри неосторожно призналась, что ни разу в жизни не пробовала леденцов на палочке. Тогда Ульвар скупил все леденцы у мальчишки-торговца. Вместе с корзинкой. Они оказались невкусными, и герцогиня, смеясь, раздавала сладости всем встречным детям…

Горьковатый аромат пьянил. Покидать ванну не хотелось. Хотелось уснуть и не просыпаться.

Или проснуться в собственном особняке, похожем на сказочный домик для куклы. Распустить слуг. Пройтись босиком по мягким коврам из персикового султаната. Войти в кабинет и…

И увидеть Ульвара. Джайри замерла в дверях, не веря своим глазам. Уль? В её кабинете?

Принц сидел на столе и меланхолично перебирал документы.

— Ты даже не распечатала их, — упрекнул он, подняв глаза.

Джайри не сразу сообразила, что речь о письмах Ларии.

— Он живёт в сказке, — ответила тихо. — Я люблю сестрёнку, но в её письмах крайне мало информации. А сами письма очень большие. Лари любит писать. Когда-нибудь, я устрою себе вечер чтения. Обложусь подушками, растоплю камин и погружусь в её сказочные истории. Но сейчас меня больше интересует жизнь.

Принц усмехнулся. Печально.

— Вряд ли, Джайри. Ты в плену, из которого тебе не выбраться. Теперь ты — супруга князя.

— Но ты же вытащишь меня оттуда?

Он спрыгнул со стола, подошёл к ней и провёл рукой по коже её лица.