Побежденные (Дочь Лорда) (СИ)

Папа, прости, но ты должен быть отмщен. А потом Ирия станет хранить твою память как лучшая из дочерей! Но не сейчас. Прости, прости, прости!

— Что? — медленно обернулась Карлотта. Словно не веря собственным ушам.

— А еще больше плевать на честь семьи! Учитывая, что у нас давно уже нет ни того, ни другого. Я дам возвести себя на плаху! Но перед этим объясню судьям и всем, кто пожелает слушать, что отца я убила, сговорившись с Леоном. Потому что он хотел получить титул и новую жену отца! — Ирия и сама не знала, что умеет так зло смеяться. Но даже в галерее у Закатной Башни она не была в таком бешенстве. — Титула Леон лишится точно. А скорее всего — мы разделим эшафот. Из Чарли получится великолепный лорд — правда, мама? Весь в Полину и ее очередного любовника, с которым она изменяла папе. В какого-нибудь Ревинтера…

Неужели Карлотта Таррент тоже способна взбеситься, как обычная женщина?

— Как я могла породить подобную змею?!

— А кто ж еще мог родиться — от змеи-то? Ты же жаловалась, что нарожала одних слизняков? А я, оказывается — гадюка! — Смех рвется наружу сам — колкий, бешеный. Невозможно замолчать, остановиться…

— Ты не выйдешь отсюда живой!

— Ты мне язык отрежешь? Убивать-то придут леонардиты. А вдруг им потом кто заплатит больше? И они честно выболтают, что именно говорила дочь лорда Таррента перед смертью?

— Чего ты хочешь?

— Помоги мне выбраться отсюда!

— Тебя схватят.

Сердце Ирии подскочило и чуть не остановилось. Значит, возможность всё-таки есть?! Отсюда можно сбежать! Можно выжить! Жить, дышать… отомстить.

— Утром здесь будут солдаты. Лодки охраняются леонардитами. Не говоря уже о воротах аббатства.

Карлотта рассуждает явно со знанием дела. Хотя как раз это — понятно. За полтора года в тюрьме — о чём размышлять узнице, как не о побеге? Она очень тщательно искала выход. И не нашла!

Но как отказаться от надежды — только-только вспыхнувшей вновь? И теперь не желающей гаснуть…

— Есть Восточное крыло. Оно нависает над озером, там глубоко. Полтора года назад в одной из келий точно не было решеток.

Сердце замерло — само по себе. «Твоя судьба изменится необратимо… если переживешь эту ночь!»

Из щелей в ставнях еще не брезжит ни лучика! А в камере совсем озверел вечный холод. До костей пробирает! И сквозь кости.

— Ты запомнила, — медленно проговорила мать, глядя дочери в глаза. — Предположим, я отведу тебя в ту самую келью. На исходе Месяц Сердца Осени. До берега — полмили. Надеешься проплыть там, где утонул боевой офицер? В такой же холодной воде?

— Анри был ранен!

— Зато плавал раз в десять лучше тебя.

— Какая тебе разница — зарежусь я или утону?

— Когда начнешь тонуть — заорешь. Тебя могут заметить.

— Не заору. Орут, когда надеются спастись, а я — приговорена. Сейчас — ночь, а тонуть я начну не раньше середины озера. Там меня уже никто не увидит и не услышит.

— Предположим, ты выплывешь. Что дальше? Ты — вне закона, без документов, подорожных, денег.

Об этом Ирия собиралась думать, когда выберется. На свободе-то уж точно всё получится. А даже если и не всё — лучше просить милостыню, чем сложить голову на плахе!

И есть, по крайней мере, один, кто может Ирию спасти. Кто однажды уже это сделал. Из Ауэнта, из камеры смертников!

— Среди твоих вещей нашли кое-что, — взгляд Карлотты прожигает насквозь. — Всё-таки для змеи ты слишком глупа и наивна. Но от этой иллюзии я тебя избавлю. Раз и навсегда. Прямо сейчас! — мать холодно и мстительно усмехнулась. — Твой смертный приговор подписали пятеро из девяти. Его Ничтожество король Карл Третий, принц Гуго Амерзэн, граф Бертольд Ревинтер, граф Ги Герингэ и князь Всеслав Словеонский и Старградский.

Серо-свинцовый потолок камеры закружился бешеным смерчем, ноги ослабели. Серый потолок… серое небо над шпорящими коней беглецами…

«Папа, папочка, я умираю!..»

«Ветер, кровь и серебро…»

— Ты лжешь! — сквозь наползающий туман и звон в ушах прошептал собственный протестующий голос.

— Нисколько. Это скажет тебе любой, кто знаком с приговором. Впрочем, когда окажешься на плахе, тебе его зачитают. И знаешь, почему князь Всеслав это сделал?

Сизо-серые тучи заслонили солнце, желтолицые монахини — светловолосого всадника. А безжалостный голос рвется сквозь мутное облако кровавого тумана. И комната кружится, кружится, кружится…

Только бы не упасть в обморок, о Творец! Нельзя — в присутствии смертельных врагов! Особенно — так тебя ненавидящих. Нельзя — если хочешь жить!

— Это — политика, Ири. Почему бы не казнить одного из Таррентов? Их что-то развелось слишком много — для такой опасной семьи. Но зачем убивать Леона? Кому нужен малолетний лорд — при опекунше? Такой, как Полина? Гораздо удобнее казнить какую-нибудь девчонку. Их ведь останется еще две или три. Одной вполне можно пожертвовать для «устрашения» других — на будущее. Вдруг еще кто мятеж поднять вздумает?

Комната вспомнила, что она — не карусель. Да и в глазах проясняется.

Так, Ирия — всё еще на ногах. А мать не спускает с нее прищуренных ледяных глаз. Всё это время?

Вот повернулась к дверям…