Побежденный. Hammered

Они с Чжанг Голао изучили угол, под которым стрела вошла в мое тело, и пришли к выводу, что она выйдет перед ними, со стороны живота.

– Хорошо, это существенно упрощает дело, – сказал я.

Татуировки восстанавливались сами собой, когда я начинал пить чай бессмертия; так что они выглядели, как новенькие, несмотря на то что были сделаны две тысячи лет назад. Но если они будут сильно повреждены, для восстановления мне придется обратиться к кому-то из Туата Де Дананн. Вот уж нет, большое спасибо.

Ощущая успокаивающее присутствие земли у себя под ногами, я спросил у Чжанга Голао, могу ли я использовать один из его железных прутьев. Он протянул его мне, и я закусил прут зубами, отчего китаец побледнел. Кто знает, возможно, он был гермофобом?

– Ладно, – кивнул я Перуну. – Давай.

Да, я смошенничал и притупил болевые рецепторы. Вы бы поступили так же. Тем не менее я почувствовал ослепительную боль, и у меня возникло ужасно неприятное ощущение – внутри что-то рвалось. И дело было не только в кровоизлиянии; на свободу вырвались желудочный сок и другие ядовитые жидкости. Если бы не помощь земли, рана оказалась бы смертельной.

Однако мы еще не закончили. Перун отломил наконечник, и я почувствовал, как стрела сдвинулась у меня внутри. Он постарался вычистить все осколки, потом я сильно прикусил железо, и он резким движением вырвал древко.

Благодарение богам преисподней, мне не пришлось терпеть это, стоя на цементе. Земля дала мне так много, что я использовал полученную энергию, чтобы снова связать свои внутренности вместе. И я сразу вспомнил, что должен помочь земле исцелиться в далеких горах Сьюпестишен. Всякий раз, когда она отдавала мне толику своих сил, чтобы помочь восстановиться, мой долг увеличивался.

Прошло неопределенное время, я почувствовал боль в челюсти и сообразил, что мои зубы все еще сжимают железный прут. Мои спутники смотрели на меня. Я вытащил изо рта прут, ставший влажным, и с благодарностью протянул его Чжангу Голао.

– Считай, что это подарок, я найду себе новый, – с легким ужасом ответил он.

Я снова поблагодарил его и сосредоточился на исцелении, закрыв глаза. Когда я снова их открыл, стрелы Перуна были уже вынуты из его руки и плеча, и он уговаривал хихикающего Чжанга Голао выпить еще стаканчик водки – оба сидели на валунах возле костра. Наступил день.

– Где Лейф? – спросил я. – Парни! Где Лейф?

– Друид заговорил! – вскричал Перун, вскинув вверх руки. Шерсть у него подмышками оказалась почти такой же густой, как борода. Широченная улыбка расплылась на волосатом лице, и он добавил: – За это надо выпить!

– Почтенный друид, – начал Чжанг Голао, помахав мне рукой.

Должно быть, он уже успел хорошо принять на грудь, потому что сполз с валуна и упал на спину, так что его ноги задрались вверх.

Увидев это, Перун расхохотался и едва не свалился сам.

– Парни? Серьезно? Где Лейф?

– Все хорошо, – умудрился ответить Перун, продолжая смеяться. – Он в безопасности. Мы похоронили его за тобой. – Он показал рукой, я обернулся и увидел три свежих могилы. Теперь голос Перуна стал серьезным, он разом протрезвел, и веселье исчезло. – Мы также похоронили остальных. Ты не против?

Я и сам не знал, что почувствовал.

– Вы похоронили Гуннара?

– Da. Ты спал стоя, не мог проснуться, ну мы и занялись делом.

Чжанг Голао сумел снова сесть и помахал рукой, привлекая мое внимание.

– Почтенный друид, у меня есть вопрос.

– Да?

– У меня есть вопрос, – повторил он.

– Ты уже говорил, – заметил Перун.

– Спасибо тебе за внимание. Вот мой вопрос: когда ты собираешься одеться?

Я опустил взгляд и с некоторым смущением понял, что оставил одежду в Асгарде. Именно на такую реакцию они и рассчитывали, потому что оба схватились за животы и принялись оглушительно хохотать.

Глава 28

Чжанг Голао ушел после полудня и, закинув за плечи мешок, направился на восток. Он предложил мне свой халат в качестве «благотворительности», но я обнаружил в мешке у Вяйнямёйнена пару простых штанов и тунику, которые вполне меня устроили, и я подвязал их веревкой, так как пояса не нашел.

Перун согласился помочь мне доставить тела Лейфа и Гуннара обратно в Темпе. Мы бы сделали что-нибудь для Вяйнямёйнена, если бы знали, куда его отнести, но мы не знали – так он нашел место своего последнего успокоения. Мы по очереди сказали о нем несколько слов – конечно же, недостаточных для такой жизни – и печально с ним попрощались.

– Как ты думаешь, почему скандинавы еще не появились? – спросил Перун.

Оставшись вдвоем, мы перешли на русский, которым он владел заметно лучше, чем я.

– Им нужно похоронить погибших, к тому же у них сейчас кризис управления, – сказал я. – Более того, у них возник внутренний кризис. Многие скандинавские боги посвятили жизнь подготовке к Рагнарёку. А теперь стало очевидно, что все будет не так, как сказано в пророчестве.

– Да, им потребуются новые цели, – кивнул Перун. – Я понимаю.