Побежденный. Hammered

– Мы мирно беседовали, а ты убил левиафана, даже не попытавшись выяснить его истинные намерения. И я не смертный.

Сначала лицо Тора исказила гримаса удивления, потом он презрительно усмехнулся.

– Кто ты – волшебник, который любит возиться со змеями?

– Кто ты – тупоголовый надменный бог, который думает, что бессмертие искупает все его грехи? – ответил я в таком же стиле.

Усмешка исчезла с его покрасневшего лица, и он закричал, медленно поворачиваясь на месте, чтобы я его наверняка услышал:

– Это существо было порождением морского змея, моей законной жертвой! Я всего лишь тренируюсь перед Рагнарёком. А какова твоя цель? Ёрмунганд не будет ждать разрешения простого смертного, чтобы атаковать Асгард, поэтому я не стану удерживать свою руку против тех, кто пытается ускорить его приход.

Он решительно подошел к своей колеснице, вырвал копье из тела мертвого козла, швырнул его во фьорд и оживил животное прикосновением молота. Козел выглядел слегка удивленным, но в остальном совсем не пострадал после того, как восстал из мертвых.

– Будь свидетелем могущества, которым я обладаю, кем бы ты ни был, – сказал он. – Я есть жизнь, и я есть смерть. И, если ты будешь и дальше мне досаждать, тебя ждет гибель.

Он ждал моего ответа, но я молчал. Время досадить Тору пришло только сейчас; тогда было слишком рано.

Удовлетворенный тем, что напугал меня в достаточной степени, Тор вскочил на колесницу, щелкнул поводьями, взлетел в небо и вскоре скрылся за темными тучами.

С того дня и до сих пор я скорблю о гибели безымянного друга и проклинаю Тора. Он уничтожил удивительное океанское существо; бог грома украл знание, которое мир уже никогда не получит. Возможно, финнам больше не нужен старый волшебник, который их охранял, но Тор должен ответить за бессердечное убийство.

Я засолил ненависть и хранил ее в темном подвале своего разума до того дня, когда она сможет стать моей главной пищей. Этот день наконец пришел, и я с радостью буду наслаждаться ее вкусом.

* * *

Последние слова Вяйнямёйнена вызвали общие аплодисменты. Перун сказал, что они достойны тоста, откуда-то вытащил бутылку водки и принялся разливать. Я присоединился к ним, скорее из-за его восторженности, чем кровавой ненависти к Тору. Когда Вяйнямёйнен описал своего безымянного друга, меня потрясло то, как это было похоже на рассказ Одиссея в Гадесе – я не лгал Грануаль, когда поведал ей, что сирены говорили с ним о рагу из кролика и морских змеях. Для легендарного царя Итаки их слова ничего не значили, но мне показались вполне логичными. Они спели ему серию пророчеств, которые оказались куда более точными, чем все, что выдавал Нострадамус.

Именно в этом и состояла привлекательность сирен: не обещание могущества и богатства, а сбивающие с толку, соблазнительные пророчества, которые заставляли людей прыгать в воду, чтобы спросить: о чем, черт возьми, они говорят. Или, если это не срабатывало, они прыгали, когда сирены сообщали, что они знают будущее матросов или их семей. Одиссей потерял голову и потребовал отвязать его от мачты, когда сирены начали петь пророчества о Телемахе и Пенелопе.

Одиссею не довелось увидеть, как сбываются эти пророчества, но я видел. Он рассказал мне, в чем они состояли – слово в слово, потому что они навсегда запечатлелись в его памяти, – и они оказались до дрожи точными. Сирены предсказали Черную Смерть в Европе и размеры Монгольской империи. Они говорили вещи вроде: «Красные мундиры потерпят поражение в Новом Свете» и «Два города в Азии погибнут под тучами, имеющими форму грибов». И еще они добавили: «Человек со стеклянным лицом будет разгуливать по луне» и «Люди никогда не договорятся в Иерусалиме». Лишь одно из их предсказаний пока не исполнилось: «Через тринадцать лет после того, как белая борода поужинает зайцем в России и расскажет о морских змеях, мир будет гореть».

Реплика дрожащих скрипок. Стал ли я свидетелем начавшегося обратного отсчета? Стал ли Вяйнямёйнен вестником Апокалипсиса? Тут я был смущен: если последнее предсказание сирен исполнится, произойдет это вскоре после того, как Грануаль завершит свою подготовку и станет настоящим друидом.

Однако это совпадение не имеет причинно-следственных связей, напомнил я себе. Может быть, сирены имели в виду глобальное потепление.

Чем больше Перун пил, тем сильнее улучшалось его настроение. Он уже дважды разлил каждому по порции водки. Однако не выказывал никаких признаков опьянения. Возможно, это и было одним из проявлений его божественных сил.

– Ну, похоже, пришло время для моей истории, – сказал он, легко поднимаясь на ноги и дружелюбно улыбаясь. – Быть может, вы считаете, что Перун просто завидует Тору и не хочет ни с кем делить небо. В таком случае, вы ошибаетесь! – Он указал пальцем на меня, потом провел им против часовой стрелки, включая всех. – Неба хватит на всех богов. Полно мужчин и женщин, чтобы их почитать, полно водки – да! – Он смолк, потом приподнял брови и бутылку. – Хотите еще? – Однако никто не принял его предложения, тогда он пожал плечами и налил себе.