Побочные эффекты

Домик у Африканыча был небольшой, всего две комнаты, вторую из которых он и сдал Мономаху за чисто символическую плату. Когда он озвучил сумму, Мономаху стало неудобно, уж больно смехотворной она ему показалась, однако Африканыч ни в какую не соглашался на более приличные деньги. У Мономаха создалось впечатление, что хозяину дома компания гораздо важнее, нежели финансы – он считал, что пенсии вполне достаточно для нормального существования одинокого старого человека. Кроме того, у него имелся приусадебный участок, где, по мере сил, Африканыч выращивал всего понемножку: картошку, морковь, свеклу, репу и всевозможную зелень. Но была у Африканыча одна маленькая страстишка – розы. Огромные, разноцветные – от нежно-розовых до бордовых, они росли в его ухоженном палисаднике. О них Африканыч мог говорить часами, причем у каждого куста было собственное имя! По утрам и поздно вечером розы источали удивительный дурманящий аромат, с которым не смогли бы сравниться никакие, даже самые качественные, духи.

Варенье у Африканыча тоже оказалось очень вкусным.

– У вас на участке малины я что-то не заметил, – сказал Мономах, прихлебывая приятный на вкус горячий травяной напиток – Африканыч сразу сказал, что в местный лабаз, расположенный в ста километрах отсюда, редко завозят хороший чай, поэтому он предпочитает собственные сборы.

– Ты глазастый! – весло ответил старик. – Не моя малинка-то, Аграфенина!

– А кто такая Аграфена?

– Баба Аграфена… ну, в смысле, это для тебя она баба, а для меня – просто Аграфена. Ровесники мы, понимаешь.

– Где же она живет? – удивился Мономах. – Вокруг только заброшенные дома!

– Так она вон там, на хуторе, – неопределенно махнул рукой в сторону окна Африканыч. – За бывшей зверофермой. Вот у нее малина так малина – такого размера! – и он показал Мономаху сжатый кулак. – А сладкая…

– Почему народ из деревни сбежал? Тут красиво, природа…

– Что есть, то есть! Природа – это да, а вот работа… С ней-то у нас туго, сам видишь! При советской власти тут звероферма была, кролей разводили – на шубы, значит, на воротники для пальто. Только в перестройку, чтоб ей пусто было, она обанкротилась… Вернее, думаю, директор сам ее обанкротил, специально, и сбежал с денежками за границу. Вот народ и разбежался кто куда, и деревня брошенная осталась. Было несколько бабок-дедок, так все поумирали… Правда, пару лет назад какой-то богатей из Москвы купил это место и тоже, значит, звероферму организовал – а что, все коммуникации подведены, скважина, опять же, имеется. Начал выращивать ценных зверей – песцов, там, лисиц чернобурых…

– А работников где набрал? – спросил Мономах. – У вас же никого не осталось!

– Это точно – почитай никого! С собой народ привез. Ненашенских ребят.

– В смысле, гастарбайтеров из солнечных республик бывшего СССР?

– Точно, их, родимых. Ничего ребята были, не шумные, работящие. Не мешали никому.

– И что, не пошло дело?

– Ну почему же, пошло. Только потом у них там что-то случилось.

– Что именно?

– Ну, все зверьки поумирали вроде. Наверное, что-то не так с питанием? Или потравил кто.

– Зачем же кому-то травить зверей?

– А кто их знает? – пожал плечами старик. – Может, конкуренты какие нарисовались, решили мужика разорить? Не знаю, только вот работы не стало, и ребята ненашенские все уехали. Так что теперь в округе из живых – только я да Аграфена… Да еще одна бабка живет с внуком, но то – совсем в лесу, километра три отсюда.

– А как вы…

– Мы же на «ты» договорились! – укоризненно покачал головой Африканыч.

– Ну да, конечно – как ты относишься к новому поселению, не беспокоят тебя тамошние люди?

– Это ты про сектантов, что ли?

– Почему вы… то есть ты называешь их сектантами?

– А как их еще называть? – пожал плечами старик. – Ходят в непонятной одежде, молятся какому-то Ангелу…

– Ангелу?

– Ну не ересь ли? Я вот, конечно, не ахти какой православный, потому как постов не соблюдаю, да и в храм хожу только по большим праздникам, когда до райцентра кто-то подбросит, но я знаю, что молиться ангелам нельзя. Молятся только Богу, так? А у этих странных людей… Знаешь, раньше в поселке церквушка была – вон, аккурат между зверофермой и Аграфениным хутором, да только сгорела она лет тридцать назад. Так вот, эти поселенцы такую церковь отгрохали – что твой собор!

– Да ну?

– Правда, деревянная она, зато огромная. А еще Аграфена рассказывала, что икон там – видимо-невидимо!

– Она что, посещает ту церковь?

– Да нет, конечно! Аграфена вообще неверующая – так, из любопытства сходила разок…

– Они пускают посторонних?

– А чего там скрывать-то? Я, честно тебе скажу, ничего против них не имею: не беспокоят они меня, в свою веру обратить не пытаются, только за водой на колонку приходят. А мне что – мне воды не жалко. Только скоро они свой колодец обустроят и тогда перестанут сновать туда-сюда.

– Почему ты сам тут остаешься? – поинтересовался Мономах. – Может, лучше в райцентр перебраться? Не тяжело одному-то?