Побочный эффект

Второй барак был совсем рядом. От первого его отделял неширокий проход. Внутри оказалось темно. Узкий коридор освещался неверным светом, сочившимся из щелей в многочисленных дверях.

— Давай по одному в каждую дверь по порядку, — скомандовала Вольта. — Войдя, закрываем за собой дверь и располагаемся. Так, сначала сюда, по правой стороне. Там двадцать пять камер. Первый пошел. Второй, третий.

Идущие перед Алисой люди скрылись в своих камерах. Вот оно — ее прибежище на ближайшие пятнадцать дней. Закрыв за собой дверь, Алиса огляделась и тяжело вздохнула. Комнатой, или даже камерой это помещение назвать сложно. Это даже не карцер. Это стенной шкаф. Не удивительно будет, если у половины новичков разыграется клаустрофобия. И у нее в том числе. Дощатые стены, кроме одной — внешней. Она бревенчатая. Дощатый пол и потолок. Убранство — узкая койка вдоль левой стены, скатка с матрасом, да еще угловая полка, видимо вместо стола. Такой же ширины как койка проход вдоль правой стены. От одной стены до другой можно спокойно достать руками. Проход начинался от двери и упирался в оконце, затянутое противомоскитной сеткой. Опять под потолком. Только на этот раз в него даже неба не было видно. Да и не окно это, а просто дыра высотой в одно бревно, и шириной сантиметров в сорок. Вспыхнувшая надпись подсказала, что ширина окна тридцать восемь с половиной сантиметров. И света от этого окна едва хватало, чтобы разогнать мрак. Длина комнатенки равна длине койки. Даже зарядку тут сделать будет проблематично. А что еще тут можно делать? Разве что поработать над интерфейсом.

От раздумий отвлек щелчок замка в двери за спиной.

Встряхнувшись, Алиса раскатала матрас, внутри которого отыскалась подушка, постельное белье и покрывало. Разувшись, села на койку и подтянула под себя ноги. Хотелось есть. Обед они пропустили. Оставалось только надеяться, что ужин им все же принесут. Хотелось по малой нужде в конце концов. Свесившись с койки, Алиса заглянула под нее и, разглядев детский пластиковый горшок с крышкой, расхохоталась. Под койкой еще что-то было. В темноте не понятно. Спустившись на пол, Алиса опять заглянула под койку и увидела в дальнем углу пустой деревянный ящик. Поставив его под угловую полку, Алиса вновь забралась на постель.

***

Вячеслав Игоревич Смаленский вышел из медпункта на крыльцо и закурил. Взгляд уперся в бараки, где две недели назад заперли почти две сотни новичков. Завтра карантин истекает и у него будет особенно много работы. Надо каждого осмотреть, опросить и завести карточки. Может присмотреть себе среди новеньких секретаршу? Хорошо если у нее при этом будет медицинское образование, но главное чтобы она любила бюрократию.

Сложнее всего будет распознать вывертов. Для этого стоит позвать Жеку. Он в этом деле поднаторел. Впрочем, понимая, что к чему, он наверняка сам придет. Жаль, что выверты не отличаются буйным нравом. В таком случае их бы уже давно выявили. Но нет, эти мрази тихие. Какое же удовольствие всадить этому существу пулю в лоб.

День был дождливым, а к вечеру подул неприятный ветер. Док ежился от холода. Редкие капли, срываясь с маскировочной сетки, норовили попасть прямо за шиворот рубахи.

Эти сущности, занимая место человека, знают все, что он знал. Ведут себя точно так же. И только что-то во взгляде выдает их. Правда, умению это видеть, не так-то просто научиться. И лучший в этом Жека. Он же внимательно следит за всеми ними, ведь все они в группе риска. Любой из них может быть зараженным. Кто-то обернется в первые дни пребывания здесь, а кто-то может продержаться несколько лет. И сам при этом не будет подозревать, что уже перестает быть человеком. Никто не сможет предугадать, когда это проявится. Через день, или через год. Чаще — больше.

По сути, карантин это фикция. Он помогает выявить тех, кого Жека пропустил. То есть тех, кто уже обернулся. В остальном же это совершенно бесполезное занятие. Безделье сдерживает проявление подселенца. А вот если бы всех новичков в первое же утро отправляли на пробежку, да еще с полным обмундированием, а потом в тренировочные классы, то проявившихся вывертов, чьи симптомы были неявными, смог бы разглядеть любой уже на третий день, если не раньше. Да и просто зараженных это стимулирует. Развитие проходит быстрее. А значит останется меньше времени, чтобы подружиться, или полюбить…

Док нередко высказывался по этому поводу на совете. Говорил с командиром, и даже с координатором. Но все тщетно. И самое ужасное, что с таким подходом им не узнать, как происходит заражение. Не понятно даже каким образом со всем этим связаны манекены. Это первая стадия, а следующая — очнувшийся? Или наоборот? Или они как бы параллельны. Док поморщился и швырнул прогоревшую до фильтра сигарету в лужу. Названия нелепые, конечно. Но придумать что-то другое недосуг. Да и привыкли все уже к этим.