Побочный эффект

Она шла и шла, не выбирая дороги и направления, не зная конечного пункта маршрута, не ведая цели. Вернее, цель у Ирины была. Умереть. Это единственное, чего ей сейчас хотелось. Нет, она не собиралась кончать жизнь самоубийством. Не из страха боли или осуждения. Единственное, что останавливало ее от самоубийства, что там, где она окажется после, уже никогда не сможет встретиться с Сергеем и объяснить ему всю ложь и нелепость обвинений в измене. Сереженька, миленький, родненький, да как же ты мог поверить? Да разве ж ей нужен тот мальчишка? Да ведь он ей никогда и не нравился, скорее наоборот, был ей крайне неприятен. И как же так получилось, что на фотографии они так близко? И почему она буквально пожирает его глазами, готова практически сию минуту броситься в его постель? Ведь этого не было! Не было. Не было… Ничего не было…

Все кончено. Сергей никогда не простит. Не поверит, что ничего не было. Не поверит, что всю жизнь она любила только его и никто другой ей никогда и даром не был нужен. И что на самом деле влюблена в Вадима не она, а Лариска. Что отомстила, мерзавка, как раз за то, что на нее саму Вадим не клюнул, а давно заглядывался на Ирину. Лариска – дрянь, но у нее есть доказательство неверности в виде фотографии. А у Ирины никаких доказательств нет. Ни своей верности, ни Ларискиного предательства. Никаких доказательств, пусто!

Все кончено… Ее никогда не простит Сергей. Ее никогда не простит Маришка. Ее никогда не простит мама. Они никогда не простят ее за то, чего она не делала. И доказать, что она ничего предосудительного не сделала, невозможно. Нет, мама, наверное, простит – на то она и мать, но осуждать будет до последнего вздоха. Но это бы полбеды, с этим можно было бы жить дальше. Ее никогда не простят Сергей с Маришкой. Вот это беда. С этим жить нельзя. Когда любимые муж и дочь считают тебя предательницей и изменницей – с этим жить нельзя…

Ирина шла и шла, твердя про себя:

– С этим жить нельзя…

Она не просто так повторяла эти слова. Она кликала на себя гнев Божий, кару небесную. Ей нельзя больше жить, все кончено, так почему она еще жива? Ведь ночь, пустынно и страшно, она одна посреди пустого и чуждого ей города, в шикарной шубе, с бриллиантами в ушах и на пальцах. Ну где же вы, разбойники-грабители, убийцы-потрошители? Куда вы попрятались в самую важную в году ночь? Ну вот же я – берите, режьте, стреляйте, забирайте бриллианты, снимайте с моего хладного трупа меха! А самое главное – заберите мою жизнь, мою никчемную, никому не нужную жизнь! Где вы, убийцы, зачем попрятались по норам? Ау! Убейте меня, ну пожалуйста, ну кто нибудь, смилуйтесь надо мною – убейте меня…

* * *

– Не у-би-ли…

Ирина произнесла это с таким бесконечным разочарованием, что у невольной слушательницы сжалось сердце, словно и ей было жаль, что подлые убийцы почему-то попрятались по норам в новогоднюю ночь. Поймав себя на этой мысли, собеседница-незнакомка тряхнула головой, как бы сбрасывая с себя наваждение, и произнесла:

– Вижу. А что было дальше?

Ирина горько вздохнула:

– Звонок…

* * *

Было уже начало шестого, когда тишину новогоднего утра прорезал телефонный звонок.

Ирина достала мобильный из сумочки, посмотрела на дисплей. Сердце радостно екнуло – там высветился номер Сергея. Он волнуется, возможно, он уже простил ее? Или, по крайней мере, готов простить?

– Алло, – ее голос дрогнул от надежды.

– Ира, мама умерла. Иди домой, ее еще не увезли. И нужно что-то решать с похоронами…

Сердце застыло комом в горле. Ирина хотела спросить, чья, чья мама умерла, но язык не повиновался. Обычно Сергей называл тещу Вероникой Николаевной. Значит, умерла мать Сергея? Тогда почему «иди домой, ее еще не увезли»? Неужели?… Нет!!! Господи, нет, прошу тебя, пожалуйста, нет, нет, нет!!! Не надо, Господи, не так, только не так! Это я должна была умереть, я, слышишь, я! Ты все напутал! Я, Господи, я…Меня, пожалуйста, Господи, меня, меня!..

Веронику Николаевну похоронили третьего января. И в ее смерти была виновата, конечно же, Ирина. Сердце матери не вынесло подлости дочери. Так думали все кругом, так думала и сама Ирина. Да, это она убила маму. Своим легкомысленным поведением, тем, что дала повод думать о себе плохо. Тем, что выпила в тот проклятый вечер слишком много шампанского, а потому пришлось выйти на тот проклятый балкон с тем проклятым Вадимом… Она убила свою мать, убила свою семью. И теперь она одна. Одна в целом свете…

Сергей подал на развод. Маришка категорически отказывалась разговаривать с матерью даже по телефону. Ирина переехала в старую квартиру, откуда тридцать первого декабря, радостная и веселая в ожидании праздника, нагруженная свертками и судочками с голубцами и заливным языком, вышла ее мама. Вышла, а обратно не вернулась. И уже никогда не вернется.

В первый же рабочий день Ирина уволила Ларису Трегубович с должности своего секретаря. Надеялась таким образом избавиться от мерзавки навсегда. Не тут-то было. Эта дрянь подала иск на трест за незаконное увольнение, и Ирине снова пришлось терпеть негодяйку в своей приемной.