Побоище князя Игоря. Новая повесть о Полку Игореве

Рагуил надолго задержался в половецких кочевьях, зато вернул на русскую землю Всеволодовых курян, многих ратников рыльских, новгородских, путивльских. Разошлись бывшие пленники по своим городам и весям. Ожила вотчина Игорева. Вновь зазвучали весёлые песни над Сеймом и Десной, прибавилось тружеников на полях. Куда бы ни поехал Игорь, по делам ли, на охоту ли, всюду люди встречали его с радостью, благодарили за хлопоты о невольниках русских.

Эти благодарные лица, мужские и женские, стояли у него перед глазами, слова, сказанные ему от чистого сердца, звучали в ушах. Игорь стал часто задумчив, даже отрешён...

Как-то захотелось князю посмотреть, как поживает его старинный друг. Сел на коня и в сопровождении двух гридней поехал в Путивль.

Вышеслав встретил Игоря радушно. Первым делом показал отстроенный заново княжеский терем.

Осматривая помещения, сверкающие прозрачным богемским стеклом в небольших окнах, прохаживаясь по пахнущим стружками полам, поднимаясь по витым ступеням на второй ярус огромного терема, Игорь не скрывал восхищения от увиденного.

   — Славно потрудились киевские плотники-то, — с улыбкой молвил Игорь. — Буду в Киеве, непременно поблагодарю Святослава Всеволодовича. Вот вернётся из плена мой Владимир, будет здесь жить. Посажу его князем в Путивле!

   — А я куда же? — спросил Вышеслав.

   — А ты будешь при сыне моём воеводой.

Статная, румяная Василиса поднесла князю кубок с вином.

Игорь осушил кубок и по русскому обычаю расцеловался с Василисой. Затем пожелал увидеть её дочь.

Василиса сама вынесла новорождённую, завёрнутую в пелёнки.

Игорь глянул на крошечное личико и улыбнулся радостно.

   — Как нарёк-то? — спросил он Вышеслава.

   — Гориславой, — чуть помедлив, ответил тот.

* * *

Миновал ещё без малого год, прежде чем Владимир наконец воротился на Русь. Вернулся он не один, а с юной женой и новорождённым сыном.

Желая сделать Игорю приятное, хан Кончак отпустил без выкупа всех остававшихся у него Игоревых ратников, около трёхсот человек. Вместе с Владимиром прибыл в Новгород-Северский Игорев побратим Узур.

   — Вот, князь, возвращаю тебе сына, живого и невредимого, — сказал Узур встречавшему его Игорю. — Как видишь, я сдержал своё обещание. А как поживает мой сын?

   — Об этом ты спроси у него сам, — с улыбкой проговорил Игорь, отходя в сторону.

У него за спиной стоял Лавр, одетый во всё русское.

   — Овлур! — воскликнул Узур, произнеся христианское имя на привычный половецкий манер.

Отец и сын обнялись.

А Игорь устремился к Владимиру, который своим одеянием походил на половецкого бека. Он долго тискал в объятиях окрепшие сыновние плечи, дивясь тому, что сын вдруг стал выше его ростом.

   — Погодь, отец. Не задуши меня!

Владимир с трудом вырвался из отцовских объятий и подвёл к Игорю невысокую черноволосую девушку, одетую в синие шёлковые шаровары для верховой езды и красный, украшенный витыми узорами кожушок. Золотые мониста поблескивали у неё на груди, длинный ряд золотых подвесок охватывал девичье чело.

Дочь степей взглянула на князя своими большими, чуть раскосыми, как у рыси, глазами, затем смущённо прикрыла их длинными изогнутыми ресницами. Стоя рядом с Владимиром, юная половчанка едва достигала ему до плеча.

   — Это моя жена, — сказал Владимир. — Её зовут Айдуз.

   — Бабочка, стало быть, — произнёс Игорь без радости в голосе. Именно так переводилось с половецкого это имя. — Повыше ростом у Кончака дочерей, видно, не оказалось. Иль ты сам выбрал эту малышку, сын мой?

   —  О чём ты говоришь, отец! — возмущённо промолвил Владимир. — При чём здесь рост? Я люблю её.

   — «Люблю!» — передразнил Игорь, отведя сына в сторону. — Ты, чаю, совсем спятил. Да эта половчанка нарожает тебе не князей, а князьков! В нашем роду малорослых сроду не бывало!

   — Айдуз уже родила мне сына, — упрямо сказал Владимир, — она жена мне.

   — Вас христианским обрядом венчали? — спросил Игорь.

   — Нет, мы повенчаны, как принято у половцев. Но разве это так важно, отец?

   — В таком случае, сын мой, Айдуз никакая тебе не жена, а наложница, — обрадовался Игорь. — Она, поди, и не крещёная?

   — Эта беда поправимая, — усмехнулся Владимир, — наши священники окрестят её. А потом обвенчаемся в храме, чтобы люди считали нас законными супругами. Да и ты тоже.

   — Слушай, сын, — Игорь схватил Владимира за рукав кафтана, — оставь эту половчанку, не наживёшь ты с ней счастья! Я тебе русскую княжну подыщу, рослую да пригожую. Довольно половцев в нашем роду! Сыт я ими по горло!

   — Нет, отец, я не оставлю Айдуз, — тряхнул кудрями Владимир. — Она была для меня единственной отрадой в плену.

   — Вот именно, в плену, — сердито прошипел Игорь, — но теперь-то ты на воле. Отправим Айдуз обратно к отцу, и все дела!

   — Так негоже, отец, — нахмурился Владимир. — Это будет позором для Айдуз. К тому же и я не хочу без неё. Пойми это!

Игорь начал терять терпение. Но тут появилась Ефросинья, которая сразу всё поняла. Ласково обняв и поцеловав сына, княгиня затем приблизилась к ханской дочери, подле которой толпились служанки, ограждая её от шумной толчеи. Одна из нянек держала на руках младенца, завёрнутого в яркое покрывало.