Побоище князя Игоря. Новая повесть о Полку Игореве

   — Здравствуй, дочь моя! — сказала Ефросинья по-половецки и расцеловала нежные девичьи щёки. — Идём в терем, я покажу тебе твои покои.

Женская половина княжеских хором наполнилась гортанными голосами половчанок, не знавших ни слова по-русски. Исключение составляла Айдуз, которая неплохо выучилась русскому языку, общаясь с Владимиром.

Русская челядь изумлённо таращилась на целый половецкий табор, собравшийся в тереме. Шёлковые и шерстяные одежды половчанок ярких и броских цветов, восточные украшения на них, необычные вещи, извлечённые из дорожных тюков, — всё это притягивало любопытные взгляды.

Чтобы челядинцы не досаждали гостям из Степи, Ефросинья с помощью гридней выгнала всех на мужскую половину терема.

   — Одолели черти святое место, — ворчал Игорь.

Увидев, как Ефросинья старательно ухаживает за Айдуз и восхищается рождённым ею сыном, Игорь в первый же вечер недовольно выговорил жене в опочивальне:

   — Владимир язычницу в дом привёл, а ты и рада! Кончак заарканил нас дочерью своей, а ты аркан этот ещё туже на шее затягиваешь.

   — Я рада, что сын наш наконец-то вернулся, — сказала Ефросинья, расплетая косу. — Как он возмужал? Как окреп! Как здраво стал мыслить! По-твоему, Кончакова дочка ему не пара, а по-моему — они подходят друг другу. Не в росте же Айдуз, в конце концов, дело, а в том, что люба она Владимиру. И он люб ей.

   — Как у тебя всё просто: «люб», «люба»... — негодовал Игорь, шлёпая босыми ногами по полу опочивальни. — А того не понимаешь, что Кончак с коварным расчётом дочку нашему сыну подсунул. Через это родство 5гочет меня к себе привязать и заодно с другими князьями поссорить.

   — Как будто Айдуз может служить препятствием тебе в очередном походе, — усмехнулась Ефросинья и встряхнула головой, разметав по спине пышную гриву тёмно-русых волос. — Признайся, Игорь, тебя больше беспокоит то, что Владимир теперь вряд ли согласится воевать с донскими половцами.

   — Я хочу, чтобы в моих потомках не было половецкой крови, — резко сказал Игорь.

   — А это невозможно уже потому, что в тебе самом течёт половецкая кровь: ведь твоя мать была наполовину половчанка, — ответила Ефросинья, приготовляя постель. — Значит, во всех твоих сыновьях, Игорь, имеется толика половецкой крови, которая неизбежно окажется и в твоих внуках.

   — Я готов мириться с присутствием Айдуз, но не как жёны Владимира, а как его наложницы, — стоял на своём Игорь. — Воздействуй на него, Фрося, прошу тебя. Твоё материнское слово в этом деле весомее моего, отцовского.

   — Не стану я этого делать, — спокойно произнесла Ефросинья, устраиваясь на постели. — Я не враг своему сыну.

   — А я, стало быть, враг?! — вскинулся Игорь, хлопнув себя по бокам. — Мне, значит, безразлична его судьба?! Я просто смотрю дальше тебя, Фрося. В будущем противостоянии со Степью Владимир окажется не у дел, князья наши и на него ополчиться могут, как на Кончакова зятя. Не Рюрик с Давыдом, не Святослав Всеволодович, а ихние сыновья, что займут столы отцов и дядьёв своих. Вот о чём моя тревога.

   — Я надеюсь, мой милый, к тому времени ты войдёшь в большую силу и не дашь в обиду Владимира, — отозвалась с ложа Ефросинья. — Ты же гораздо моложе и Рюрика, и Святослава Всеволодовича, и брата его Ярослава. Не вечно же им возглавлять Приднепровскую Русь, придёт и твой черёд, и Всеволода, и Святослава Ольговича.

Игорь, снимавший нагар со свечей, изумлённо обернулся на жену. Таких суждений он прежде от неё не слыхал.

Ефросинья лежала в постели, голова её опиралась на высоко взбитые подушки в обрамлении волнистых тёмных волос, белые пухлые руки покоились поверх одеяла. Белизна полных плеч, гибкой шеи, открытого чела в сочетании со змеившимися вдоль щёк тёмными локонами подействовали на Игоря завораживающе. Он не мог оторвать взора от Ефросиньи.

Она же продолжила ровным, чуть приглушённым голосом:

   — Доколе ты намерен сидеть в Новгороде-Северском и стеречь степное порубежье, свет мой? Доколе будешь лавировать между Киевом и Черниговом?

   — Что мне и Киев, и Чернигов? — небрежно бросил Игорь. — Я сам по себе!

   — Ты сам по себе, это верно, — заметила Ефросинья, — но между Киевом и Черниговом.

С этими словами княгиня стянула с себя тонкую сорочицу и указала пальцем на маленькую родинку меж роскошных грудей с выпуклыми розоватыми сосками:

   — Что, ежели твои двоюродные братья устанут от твоей излишней самостоятельности и лишат тебя её, навалившись с двух сторон? — Говоря это, Ефросинья слегка разминала пальцами полушария своих грудей, затем одним резким движением соединила их вместе, как раз над родинкой.

   — Вот тогда, голубь мой, ты возблагодаришь Бога, что имеешь в родственниках хана Кончака, — после краткой паузы добавила Ефросинья.

По лицу Игоря было видно, что сказанное женой его задело. Действительно, события могут повернуться по всякому. Может, и впрямь Игорю когда-нибудь понадобится Кончак с его быстрой конницей. Над этим следует подумать, но только не сейчас.

Прелести Ефросиньи пробудили в Игоре иные мысли и желания. Загасив свечи, князь устремился к супруге совсем по-юношески.