Побратимы Гора

Как рабу мне, конечно, не могло ничего принадлежать, даже ошейник, который я носил. С другой стороны у меня могли быть вещи в пользовании, в том числе и рабыня, которая в таком случае будет служить мне как моя собственная рабыня, во всех смыслах.

— Это конечно будет его личным делом, — добавил Кувигнака, — относительно того, захочет ли он принимать твое служение.

— Примите мое служение, Господин, — попросила она, повернувшись ко мне. — Пожалуйста.

— Что, если я не приму ее служение? — спросил я.

— Тогда мы оставим ее здесь, а из Ваниямпи ее уже изгнали, так что она просто умрет, — объяснил Кувигнака.

— Пожалуйста, примите мое служение, Господин, — вздрогнув, запросила она.

Я посмотрел вниз, на стоящую на коленях у моих ног рабыню.

— Я давно узнала, еще у лап кайилы краснокожего воина, что была рабыней. Я поняла это, еще лучше, когда получила жалящий удар хлыста, от строгого мужчины, — быстро заговорила она, и я вспомнил тот удар, который я нанес ей когда-то, перед тем как начать допрос, касающийся подвергшихся нападению обоза и колонны. — Я изучила это, когда голая, в ярме, надетом на меня краснокожими, шла в загон. А главным образом я изучила это здесь, когда долгими часами думала об этом в полях и в бараках. У меня больше нет сомнений относительно того, кто я есть. Я — рабыня.

Острое возбуждение чувствовалось во всех присутствующих женщинах Ваниямпи, за исключением злобно пыхтевшей Редьки.

— Давно, когда Вы еще были свободны, а я уже была приговорена к загону Ваниямпи, Вы отказались взять меня себе, и сделать вашей рабыней. Возможно, Вы не взяли меня тогда, рассматривая меня как простое препятствие. А с другой стороны, возможно, это развлекло Вас, поскольку та, кого Вы считали своим противником, в некотором роде соблазнительным врагом, была вынуждена отправиться в загон Ваниямпи. У Вас тогда было право и желание наказать меня. Я никогда не забуду ужасов своего пребывания в загоне. Вы можете сейчас, если это доставит вам удовольствие, забрать меня отсюда, как я молю вас. Теперь, когда Вы сами попали в рабство, и являетесь не больше, чем мной. Возможно, раб может счесть целесообразным, принять просьбу другой рабыни, вместо того, чтобы отклонить ее мольбу так беспричинно, так беззаботно, и так безжалостно, как мог бы сделать это свободный мужчина. Кроме того, Вы являясь рабом, возможно, были отлучены от пользования женщинами, или лишены их нежности, или как не будучи свободным, Вам не разрешали использовать их, с той же свободной жесткостью как это делает свободный мужчина, или не так часто, как Вы могли бы желать. Если это так, то теперь я могла бы иметь несколько больший интерес для вас, чем прежде. Наконец я больше не буду вам препятствием, поскольку я больше не свободная женщина. Больше я не неудобство или беспокойство, за мной больше не надо присматривать. Теперь я — только собственность, которая просит позволить ей любить вас и служить вам.

— Ты кажешься совсем другой женщиной, чем была прежде, — признал я.

— Теперь я понимаю, что я — рабыня, Господин.

— Если я приму твое служение, Ты должна понимать, что я сделаю это безоговорочно, — предупредил я.

— Сильный мужчина никогда не принимает женщину на любых других условиях, — согласилась она. — У меня нет другого пути.

— Ты понимаешь, что это такое быть полной рабыней мужчины?

— Да, Господин.

— Говори, — велел я.

— Рабыня полностью подвластна владельцу всеми способами, и всех смыслах. Она — его, чтобы делать только то, что ему нравится. Она зависит от него во всем вплоть до еды и самого маленького клочка одежды, если он ее позволен. Она полностью является объектом наказаний, унижений и его плети. Она принадлежит, как сандалия или седло. Она может быть убита даже по прихоти, если ее рабовладелец того пожелает, — торжественно продекламировала она.

— Приемлемы ли для тебя эти и другие подобные условия? — спросил я.

— Да, Господин, — ответила она, склонив голову.

— Я принимаю твое служение.

— Спасибо, Господин! — крикнула она, хватая меня за ноги и целуя их.

Я почувствовал ее слезы даже через тунику.

— Встать, — скомандовал я, и она радостно вскочила на ноги. — Ты думаешь, что твоя жизнь рядом со мной будет легка, рабыня?

— Нет, Господин, — ответила она, со счастливой улыбкой.

Я подошел к волокуше, на которой лежал Хси, различные вещи и инструмент, и отрезал кусок от мотка узкой, сыромятной веревки.

— Он собирается надеть ей ошейник! — сказала одна из женщин Ваниямпи, взволнованно, и со страхом в голосе.

— Да, — сказала другая, затаив дыхание.

— Убирайтесь! — взвизгнула Редька своим женщинам и мужчинам. Но женщины не сдвинулись с места. Мужчины, опустив глаза, но украдкой бросая взгляды на происходящее, также не горели желанием уехать.