Побратимы Гора

Вчера ночью большой костер был зажжен на вершине Скалы Советов вовсе не просто так. Это огонь был первым в линии из десяти таких сигналов. Каждый следующий вспыхивал, как только был замечен свет предыдущего. Ближе к утру, какие-то отдельно, а некоторые группами по две — три птицы, под покровом темноты, наши тарны были перегнаны на Скалу Советов. Мы скрыли их внутри специально подготовленных вигвамов. У нас было в наличие восемнадцать таких птиц, среди них тот, что прибыл к нам сам с останками Киниямпи, те два диких тарна, которых мы поймали сами посредством ямы-ловушки, и пятнадцать угнанных в набеге. Этих тарнов мы перебазировали из Двух Перьев в загон Ваниямпи, которым теперь командует Сэйбар. Там, скрытые днем и обучаемые ночью, и находясь в пределах достижимости Скалы Советов, они ждали нашего сигнала.

Я повязал веревку обхвата на большого черного тарна, и закрепил на клюве птицы уздечку.

Бой барабанов слышался уже на последнем подъеме тропы перед вершиной.

— Солдаты на заднем склоне уже около вершины, — сообщил наблюдатель.

— Сопротивляйтесь, как можете, — пожелал я.

Тарны появились из отброшенных в сторону вигвамов.

Я запрыгнул на спину Убара Небес, и мне вручили оружие. Кэнка, Хси и Кувигнака торопливо взбирались на своих птиц.

Нетерпеливо, не ожидая никакой команды или сигнала, вытянув шею, Убар Небес взрезал воздух.

— Ко-ро-ба! — крикнул я, название города, в который я был изначально принесен на Гор, Город Утренних Башен.

Тарн кричал. Порывы воздуха взбивали мои волосы. Перья на моем копье бились на ветру словно вымпелы. Я слышал других тарнов, кричащих позади меня, услышал удары их крыльев. Скала Советов осталась позади и ниже меня. Как темная молния, карающая и ужасная, мой огромный черный тарн рассекал небеса.

Внезапно тела и тарны, казалось, выросли вокруг меня. Мы ворвались, пронизали, и поразили порядки Киниямпи. Они не ожидали никакого сопротивления в воздухе, по крайней мере, не так скоро. Я видел расширенные дикие глаза вокруг себя.

Мое копье сбросило наездника с его птицы, вырывая его из веревки обхвата. Краснокожий тарнсмэн полетел вниз, вращаясь, дико размахивая руками и крича. Он становился все меньше, удаляясь с ужасной скоростью, и вот врезался в землю, превратившись в изломанный труп.

Убар небес, раскинул крылья, подняв корпус вверх, выбросил вперед когти, и закричал. Я увидел спутанные кишки, вырванные из тела тарна врага. Я отбил удар копья моим маленьким щитом, и услышал, как воин закричал от ужаса, его щит оказался в тисках огромного клюва моего тарна. Выпотрошенный тарн отвалился от нас, и агонизируя, и вращаясь, отправился в свой последний полет к земле. Дернув своей могучей головой, мой тарн отбросил щит из своего клюва, на расстояние в сто футов, вместе с рукой, все еще вставленной в ремни щита. Убар Небес начал забираться вверх. Множество тарнов кружились вокруг нас и ниже нас. Некоторые сталкивались друг с другом. Я дал своему тарну полную свободу действий. Четыре Киниямпи начали преследовать нас. Мой тарн по-прежнему стремился ввысь. Мы прорвались сквозь облака, эти яркие, высокие туманности. Ниже нас, словно птицы, внезапно выпорхнувшие из снега, из облаков вылетели тарны и их наездники.

— Вы хотите достать солнце? — захохотал я.

Как могло получиться так, что после стольких лет тактика боя со спины тарна оставалась настолько свежей, настолько живой, в страстном, темном мозгу моей могучей птицы? Как эти навыки могли сохраниться столь превосходно, с такой точностью, с такой ужасной остротой, как и в те дни, когда они были изначально отпечатаны в его памяти, высоко над травянистыми равнинами, неподалеку от стен Ко-ро-ба?

Я уже боролся за каждый вдох, а могучие легкие моего тарна работали как кузнечные меха. Я чувствовал их движение между колен. Они с трудом втягивали в себя разреженный воздух. Тем не менее, мы поднялись.

Вдруг тарн перевернулся в воздухе, оставляя солнце за спиной. Другие тарны зависли под нами, яростно колотя крыльями пытаясь удержаться в разреженном воздухе, их силы были исчерпаны. Они не могли подняться выше, и начали возвращаться. Но со стороны солнца на них уже пикировал огромный тарн. Как я и был обучен делать, я сделал максимально возможный вдох перед началом пике. Не невозможно дышать во время такого пикирования, особенно в первые мгновения, даже при возникающем при этом встречном потоке воздуха, но вообще-то рекомендуется этого не делать. Считается что, дыхание в такой ситуации может повлиять на концентрацию, и возможно изменить или усложнить прицеливание. Птица и наездник подобны снаряду. Надо отметить, что и сам тарн задерживает дыхание до столкновения или близости столкновения. Скорость такого пикирования просто невероятна, и точно никогда не вычислялась. Однако, по приблизительной оценке, она может составлять около четырехсот пасангов за ан, или приблизительно двести миль в час.