Побратимы Гора

Однажды, я решил было, что возможно, я мог бы испытать удачу в Аре. Говорят, что там попадаются красивые женщины. Мне было интересно, смог бы я найти место для одной такой женщины в моем собственном доме, скажем, на кухне. Ну и конечно, я всегда мог бы сдавать ее в аренду, как ничего не стоящий пустяк, такой, которым я лично не интересовался, одному из самых бедных и скупых владельцев таверн Порт-Кара. Подобные мысли развлекли меня. Но я подумал, что следует выбирать таверну и ее владельца самым тщательным образом. Хозяин должен быть грубым, требовательным, мелочным, алчным и бескомпромиссным с рабынями. А местоположение его заведения должно быть одним из самых худших в городе, думаю, лучше всего в районе нижних каналов, и оно должно быть вонючим, темным, запущенным и дешевым. Но популярным среди местного отребья, и постоянно переполненным посетителями, сплошь неистовыми бузотерами и моряками, только, что вернувшимися с рейса, особо нетерпеливыми до нежной плоти рабынь. Вот в такой таверне для гордячки Талены, когда-то бывшей дочерью Убара, и будет самое место, чтобы познать ошейник своего Господина. Вот там ей придется, одетой в прозрачные шелка, а то и вовсе раздетой, это уж как решит хозяин, прислуживать и ублажать его клиентов.

Я дожевывал последний кусочек пеммикана, а меж тем думал, что прежде, чем сдать женщину такому кабатчику, стоит проникнуть ее мочки ушей. Это будет надежной гарантией того, что на Горе она навсегда останется только рабыней. Для гореанских мужчин проколотые уши, впрочем, как и для многих мужчин Земли, являются весьма возбуждающим фактором. Только для гореанина, это еще и очевидный символ рабства. Проколотая плоть женщины выставляется на всеобщее обозрение, и все знают, что эти раны нанесены ей преднамеренно, чтобы подготовить ее тело к ношению варварских украшений. Эти проколы говорят любому гореанину все о рабыне лучше, чем ошейник. Для женщины, если она действительно свободна, подобное, конечно, было бы невероятно. Многие свободные женщины, зная, как гореанские мужчины рассматривают такие отметины, боятся их даже больше чем клейма и ошейника. Рабыня же, как только она начинает познавать свой ошейник, и как только начинает осознавать, что она — действительно рабыня, и что это для нее означает, после прокалывания шей становится крайне тщеславной и гордой. Ведь теперь она знает, что эти метки делают ее еще более привлекательной для мужчин, и она радуется возможности носить серьги, делающие ее более красивой и возбуждающей. Теперь рабыня склонна гордится, и наслаждаться своей сексуальностью. Подобные удовольствия, обычно непозволительные свободным женщинам, вероятно, являются еще одной причиной того, почему они так ненавидят своих беспомощных и порабощенных сестер.

— Ты что, все еще не готов? — удивился Кувигнака, заглядывая в вигвам. — Ты даже еще не одет!

— Я почти готов, — успокоил я моего нетерпеливого друга.

Я потянулся, поднял свою тунику и через голову набросил ее на себя. Встав, я поправил свою скудную одежду на теле.

Кувигнака, тут же снова исчез за пологом вигвама.

Кстати говоря, большинство гореанских мужчин и их рабынь, а не только мужчины краснокожих, обычно спят голыми. Если же девушке разрешают какой-либо предмет одежды во время сна, то он обычно короткий, открытый спереди, и закрепленный с одинарным узлом. Таким образом, если рабовладелец, посреди ночи, пожелает зажечь лампу, он может избавить свою рабыню от одежды, стремительно и без труда для себя. Впрочем, даже в темноте, такая одежда ничуть не защищает рабыню от ненасытных рук и тела ее Господина.

После пеммикана меня мучила жажда.

— Готовьте свои стрелы, — услышал я крик снаружи вигвама. — Готовьте свои стрелы! Готовьте свои ножи! Мы идем добывать мясо! Мы идем добывать мясо!

Это был глашатай Солдат Слинов, Аглескала — Полосатая Ящерица. Он шел через деревню, и выкрикивал свои призывы.

Я подошел к кожаной стене вигвама и нащупал там бурдюк с водой. Это был тот самый, что когда-то я держал в своем вьюке. Его присутствие здесь, как и кое-какой другой посуды и предметов быта в нашем вигваме, объяснялось добротой Гранта. Кое-что из вещей было передано Кувигнаке Кэнкой, или другим мужчинами клана Исбу, в основном членами сообщества Всех Товарищей. Сам вигвам, как уже было сказано, был предоставлен ему Акихокой, одним из Всех Товарищей, и близким другом Кэнки. Это обычно для краснокожих, помогать друг другу. Наше личное имущество, таким образом, было хотя и несколько скромным, но вполне достаточным. Один предмет одежды даже был пожертвован Махпиясапой, гражданским вождем клана. Таким способом он подал пример своим людям, и что было еще более важно с точки зрения Кувигнаки, признал его право остаться среди Исбу.

Я услышал топот нескольких кайил, проскакавших снаружи мимо вигвама. Вероятно, это были следопыты, покидавшие стойбище и направлявшиеся на встречу к хранителям стада.

Меня по-прежнему мучил вопрос, почему кайилиауки в этом году появились столь рано.