Побратимы Гора

— Возможно, Ты и права, — сказал я. — Я не знаю.

— Но если это, правда, то может показаться, что из этого следует, что никакая женщина не может по-настоящему любить, не будучи рабыней, — предположила девушка.

— Я думаю, что из этого можно сделать вывод, что любая женщина глубоко и по-настоящему любящая в действительности является рабыней, того кого она любит, — ответил я.

— Теперь, представьте себе, — тяжело дыша, заговорила Виньела, — что чувствует любящая настоящая рабыня, женщина фактически принадлежащая, к своему господину. Как беспомощна она в его власти!

— Неволя, — постарался объяснить я, — с ее правом собственности на женщину и господством над ней, является естественной почвой, на которой расцветает любовь.

— Я знаю, что это правда, — согласилась она.

— И за неволей цепей, весьма часто, следует неволя любви, — добавил я.

— Вот и представьте, как глубока неволя рабыни, чья судьба — двойная неволя цепей и любви.

— Да. Ее рабство действительно глубочайшее, из всего того, что женщина могла испытать на себе, будучи безоговорочной собственностью ее любимого мужчины.

— Могу я сказать вам кое-что еще? — осторожно спросила девушка.

— Что? — заинтересовался я.

— Вы — мой друг, — сказала она.

— Осторожней, если не хочешь получить еще сто ударов хлыстом, — предупредил я.

— Вы — мой друг, — повторила она. — Я знаю, что это правда.

Я не потрудился отвечать на эту чушь. Насколько же нелепым было предположение девушки. Разве она забыла, что была ничем, всего лишь никчемной рабыней?

— Владельцы и их рабыни могут быть друзьями? — поинтересовалась она.

— Да. Но девушка при этом, конечно, должна всегда держать себя безукоризненно, полностью соответствуя своему статусу рабыни.

— Конечно, Господин.

— Запомни это, рабыня.

— Я люблю Кэнку. Но я вызвала его недовольство. Что, если он больше не захочет меня? Что, если он продаст или подарит меня?

— Я не думаю, что он сделает это, — успокоил я Виньелу.

— Что я должна сделать, возвратившись в его вигвам? — спросила она. — Что мне делать?

— Ты — рабыня, — подсказал я. — Люби, слушайся и ублажай — полностью.

— Я попробую, — прошептала девушка.

И тогда я объяснил ей еще раз, что именно она могла бы сделать по возвращении, в вигваме своего господина, Кэнки.

— О-о-а-а, да-а-а! — страстно вскрикивала Виньела, корчась в любовных судорогах подо мной. — Да!

Для нее было бы важно убедить хозяина, что она хорошо изучила свои уроки этого тяжелого для нее дня.

— Я чувствую запах дыма вечерних костров, — сказала она, счастливо, и попыталась подняться, но я резко толкнул ее обратно на покрывала.

— Господин? — удивилась рабыня.

— Ты торопишься возвратиться в вигвам своего господина? — спросил я у девушки, внимательно наблюдая за ее реакцией.

— Да, Господин.

— Пока я решаю, по причине тебе известной, когда Ты сможешь уйти, — снизошел я до объяснений. — Ты все еще служишь мне, как моя рабыня, не так ли?

— Да, Господин, — отозвалась она.

— Хорошо, в данный момент я не собираюсь, отдавать тебя.

— Пожалуйста, Господин, — заканючила рабыня.

— Вы раздета и привлекательна. Сейчас я собираюсь взять тебя снова, пока у меня есть свободное время.

— Пожалуйста, Господин! — попыталась протестовать она.

— Ты, возражаешь? — деланно удивился я.

— Нет, Господин, — испуганно отозвалась Виньела.

— И как Ты собираешься отдаваться мне?

— С совершенством, как мне приказал мой господин, — она посмотрела на меня, и засмеявшись сказала: — Вы — грубое животное. Вы же отлично знаете, что легко заставите меня отдаться с совершенством, желаю ли я того или нет!

— Возможно, — скромно сказал я.

— Скромный тарск! — смеялась она, но через мгновение ее смех сменился стонами и криками страсти.

— О! — кричала Виньела. — О! О-о-о-о!

— Пожалуй, Ты права, — усмехнулся я.

— Да, — простонала она, задыхаясь. — Да!

— В дальнейшем, Ты всегда будешь издавать подобные звуки, говорящие о твоем возбуждении, — велел я.

— Да, — согласилась она. — Да.

У этой уловки, вынуждения рабыни показывать голосом ее ощущения, есть тройное назначение.

Во-первых, это помогает усилить ответную реакцию рабыни, она, отвечая на ласку, дополнительно возбуждается своими собственными звуками страсти. Во-вторых, эти звуки, ее беспомощные стоны и крики, ее всхлипы и вздохи, ее тяжелое дыхание, доставляют удовольствие ее хозяину и могут дополнительно возбуждать его. В-третьих, звуки помогают владельцу в его контроле над рабыней. Посредством их, он может составить для себя карту ее тела, изучая свою собственность, находя ее самые чувствительные зоны воздействие на которые делает рабыню сексуально беспомощной, и изменяя характер и ритм своих прикосновений, изучить, как они могут наиболее эффективно и блестяще использоваться, чтобы сделать тело невольницы своим союзником в деле превращения ее в еще более уступчивую и сногсшибательно беспомощную рабыня, какую только возможно воспитать.

— О-о-ох! — приглушенно простонала она.