Побратимы Гора

— Попробуйте на вкус губы рабыни еще раз, Господин.

Я сдавил ее тело в моих рука руках, сокрушил его. В моих руках по-прежнему была всего лишь она, и одновременно это были громы и молнии, бушевавшие в моей крови. Я поднял ее на вытянутых руках, ее вес для меня ничего не значил.

— Посмотрите на мой ошейник? — смеясь, предложила рабыня.

— Я вижу его, — зло отозвался я.

— Я — рабыня! — воскликнула она.

— Да.

— Вам понравился вкус рабыни, Господин? — спросила она, и вновь протянулась ко мне, обхватив рукам шею, и пытаясь добраться до моих губ. Теперь я уже был окончательно разъярен, и швырнул Виньелу к своим ногам.

— Шлюха! Животное! Рабыня! — накричал я на нее.

— Да, Господин, — смеясь, признала она.

Она поднялась на руки и колени, и радостно посмотрев на меня, смеясь, проговорила:

— Я не думаю, что теперь Вы сможете мне сопротивляться.

— Рабыня! — сердито, крикнул я.

— Да, Господин, — смеялась довольная девка, вот только ее смех мгновенно сменился ужасом, когда я, шагнув к стене вигвама, поднял кайиловый хлыст, дожидавшийся там своего времени.

— Пожалуйста, нет! — испуганно взмолилась она. — Не надо меня пороть!

Но я хорошенько приложил ей хлыстом. Пять раз. Первым ударом, сбив ее с рук и коленей на одеяла, а остальные, всыпав уже, когда она беспомощно извивалась и каталась по полу, пытаясь избежать жалящих ударов.

— Кажется, Ты просила наказать тебя, — напомнил я.

— Но я не хотела наказания хлыстом! — плакала она, размазывая слезы.

— Ты должна принимать, то наказание, которое твой хозяин решает назначить.

— Да, Господин, — всхлипнула сжавшаяся у моих ног рабыня с исполосованным телом.

— На спину, — скомандовал я, щелкнув пальцами. — Губы рабыни. Ноги широко!

Девушка со слезами на глазах, стремительно выполнила мои команды. Теперь она лежала передо мной, с губами вытянутыми как для поцелуя, и широко раскинутыми ногами.

Я грозно смотрел на нее сверху вниз, а она на меня, заплаканными глазами.

Девушка, которой приказывают показать губы рабыни, или просто получает команду — «Губы рабыни», должна придать рту форму поцелуя. При этом ей обычно, не позволено изменить положение губ, пока она не поцелует или будет поцелована. Само собой разумеется, девушка не может говорить, не нарушив форму поцелуя. Чаще всего вслед за командой «Губы рабыни», звучит приказ «Ублажай меня».

Я бросил хлыст подле девушки. Она посмотрела туда с облегчением, от того, что это орудие боли больше не находилось в моей руке. Конечно, при необходимости я мог бы легко взять хлыст снова.

Затем я присел рядом с ней и приподнял в полусидящее положение, легко поцеловал ее, что разрешало ей изменить положение губ рабыни. Она немного свела ноги.

— Я не думаю, что теперь Вы будете колебаться овладеть мной.

— Я тоже так не думаю, — усмехнулся я.

— Оказаться в вашей власти, было большим унижением и суровым наказанием для меня, — проговорила она, — ведь Вы всего лишь раб.

— Несомненно, — согласился я.

— Следуя распоряжениям моего хозяина, Кэнки, я должна отдаться вам полностью и безоговорочно, как рабыня отдается своему господину.

— Правильно, — поддержал ее я.

— Меня ничто не должно сдерживать.

— Верно.

— Но я знаю, что даже без всякой команды, не смогу не отдаться Вам. Я чувствовала ваши руки прежде. Я отлично знаю, что Вы, если на то будет ваше желание, сможете заставить меня кричать от наслаждения как, если бы я была вашей собственной рабыней.

— Возможно, — улыбнулся я, вспомнив, чем занимался с этой рабыней прежде. Мы оба знали, что я мог с ней сделать.

— Я готова, — прошептала она. — Пожалуйста, будьте моим наказанием.

— Превосходно, — дал я, наконец, свое согласие, и она аккуратно откинулась назад в моих руках.

— Это было роскошным наказанием, Господин, — вздохнула Виньела.

Я ничего не ответил. Безусловно, я наслаждался, управляя ею. Было приятно взять женщину и довести ее до состояния умоляющей, выпоротой получающей и доставляющей удовольствие рабыни.

— Я ваша в течение этого дня, — напомнила девушка.

— Это верно.

— Сейчас, все еще рано, — намекнула она.

Честно говоря, я в этом сомневался, но, тем не менее, костры для приготовления ужина еще не разожгли.

— Господин, — позвала она.

— Говори, — разрешил я.

— Накажите меня снова, — она извернулась и, опираясь на мое плечо, поцеловала меня, — пожалуйста.

— Ты просишь меня об этом? — уточнил я.

— Да, я умоляю наказать меня снова.

— Отлично, — сказал я, и взял ее снова, подмяв под себя. Она вскрикнула с радостью и наслаждением.

— Я люблю своего господина, Кэнку, — сказала она, когда все закончилось.

— Я знаю.

— Я хочу удовлетворять его полностью.

— Ты уже стала лучше.

— Это верно, — засмеялась она и добавила: — Но это кажется странным.

— Что именно?

— Я — рабыня Кэнки, я люблю его так, что даже если бы я не была его рабыней, то хотела бы ей стать.

— Интересно.

— Я — всего лишь его влюбленная рабыня.

— Я знаю.

— Вы хотели бы знать что-то еще?

— Конечно.

— Любовь, превращает любую женщины в невольницу, и чем глубже она любит, тем глубже она погружается в неволю, — сказала Виньела.

— Возможно.

— Я думаю, что так оно и есть.