Побратимы(Партизанская быль)

Рапорты кончились. Строй сломался, и возле убитого друга сгрудились словаки, русские.

— Венделин. Ты — наш Матросов!..

Бригада застывает в скорбном молчании. А рядом новое горе крадется. Еще кого-то несут. Еще одного потеряла бригада. Медленно шагая, подходят медсестры Наташа Гришанкова и Вера Кудряшова.

Принесли. Положили рядом с Новаком. И ряды качнулись:

— Аудюков!!?

— Да, товарищи. Гвардии старший лейтенант Аудюков, командир батареи «катюш». Убит в самом начале схватки. И рядом сразило комиссара Асланяна. Его положили вместе с Аудюковым и Новаком.

В тяжелом молчании стоят партизаны. К комбригу подходит словак в краснофлотской бескозырке — Клемент Медо.

— Товарищ бригадный велитель! Дозвольте.

Федоренко кивает головой: говори, дескать.

— Это они згубили гвардии лейтенанта Аудюкова, комиссара Асланяна и словака Новака! — гневно указывает Медо в сторону пленных немцев. — Они! Словаци мають хотение судить их. Отдайте их нашему словацкому отряду. Отдайте! — голос Медо звучит сильно и грозно. В нем не просьба, в нем — требование. — Дайте. Мы справедливо судытымо. И ци проклятущи фашисты не будуть бильше воювать. Ни в ций войны, аку учинылы, ни в новий, яку по привычци вздумають знов учиныть.

Федоренко молчит. Как часто бывает в подобных случаях, отвечает бригадный комиссар Евгений Степанов. Сперва он кладет руку на плечо словацкого друга, потом говорит:

— Не будем, Коля. Негоже это нам, советским партизанам. Они расстреливают пленных. И в душегубках душат. И в печах сжигают. Так они ж фашисты! Это понять надо. А мы — не они…

Да. Гнев — плохой советчик. Сдержи его, Клемент Медо, верный сын Словакии! Отдай их, этих убийц, законному суду — не роняй наше духовное превосходство. Для себя сбереги его, это превосходство, и для детей, внуков. Будь выше, сильнее. Ведь впереди еще будут испытания.

И еще горе: тяжело ранен Шмид. Над ним склонились медсестры Вера и Наташа. Добрались до ран и не сдержались, охнули:

— В грудь! Тремя пулями!..

Пройдут дни. Бригада, застыв в строю, будет слушать:

— …благодарность: Сороке Николаю… Печеренко Василию… Шмиду Франтишеку…

Но не услышит Франтишек слов этой благодарности, ничего больше не услышит.

Убитых зарыли в снег. У могилы воткнули ветку дуба: пройдут бои — похороним…

…На Яман-Таше в штабе Центральной оперативной группы Федоренко появился поздно вечером. Предельно кратко доложил результаты боя. Изложил свои соображения.

Бурминский ход открыт. Можно бы переходить к маневру. Однако силы противника в лесу еще очень; велики и поэтому скрытный маневр большими колоннами невозможен. Так что, если есть возможность держаться на Яман-Таше, то надо бы еще денек-два повоевать. Может, фрицам надоест умываться кровью да коченеть на морозе, и они уйдут.

Доложил и слушает. И все трет пальцами глаза: слипаются, забыл, когда спал. Лицо осунулось. Постарел лейтенант, в несколько дней постарел.

Есть ли возможность продержаться день-другой? И есть, и нет. Есть остатки сил в 6- й бригаде. Можно поддерживать ее силами бригады Соловья. Можно взять на Яман-Таш бригаду Федора Федоренко. Но сколько осталось патронов? И до каких пор можно ослаблять 5-ю бригаду, и без того растянутую по всему северо-восточному полукольцу Яман-Ташского хребта. А если на том полукольце враг вздумает проверить наши силы! И все-таки надо бы держать еще день-два Бурму. Пусть в запасе остается возможность перейти к маневру.

Партизанские командиры долго еще бодрствуют в землянке нашего штаба.

А рядом, в шалаше радистов, цокает ключ:

Лес: «Молния. Булатову. Противник возрастающими силами пехоты (танков), артиллерии, самолетов продолжает круговое наступление по всему фронту. Бой ведем третьи сутки. Бригада Федоренко понесла сильные потери. Большой процент потерь нашей артиллерии и „катюш“. Из-за отсутствия мин и снарядов остальное тяжелое оружие забазировали…».

Большая земля: «Вас поняли. Сообщите ваши планы на дальнейшее».

Лес: «Положение наше очень тяжелое. Наши планы сообщим следующим радиосеансом. Предупредите Котельникова, Македонского, Кузнецова: не исключена возможность такой же операции против них».

Большая земля: «Котельников, Македонский, Кузнецов в курсе дела. Что знаете о дальнейших намерениях противника?».

Лес: «Противник несет потери. Расходует огромное количество боеприпасов. Четверо суток живет на снегу в сильные морозы. Но признаков свертывания операции не наблюдается. Наоборот, из сел предгорья вводятся новые силы».

Мы — солдаты партии

Ни этот лес в огне,
Ни край небес в тумане.
Ни этот взлет орла
Нельзя узреть извне.
Представить этот мир
Нельзя на расстояньи,
Не только наяву,
Но даже и во сне.

Ираклий Абашидзе

1 января 1944 года. День немецкого наступления шестой…