Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений

Ельцин первым обратился к участникам конференции в Стамбуле. И это был уже совсем другой Ельцин. Он подверг критике Запад за его «морализаторство» и отметил, что совершенная с подачи Америки «агрессия против Югославии лишила Клинтона права читать России нотации о том, как она должна управляться с террористами на ее собственной территории». В своих мемуарах Ельцин хвалит себя за то, что произнес настолько гневную речь, что ОБСЕ не решилась осудить Россию за действия в Чечне, хотя изначально это и планировалось{114}. В ответ Клинтон отбросил заранее заготовленную речь и объявил, что применение Россией грубой силы в Чечне недостойно наследия, которое оставляет ей Ельцин. Он хвалил Ельцина за все, чего тот достиг, помогая России встать на путь демократии, и подчеркнул, что если Россия хочет и дальше идти по этому пути с помощью Запада, ей следует пересмотреть свои действия в этой войне{115}. Через несколько минут после начала его выступления Ельцин демонстративно сбросил с себя наушники и сделал вид, что собирается выйти из зала. Когда они встретились наедине, Клинтон закинул свои ноги на стол. «У вас что, болит нога?» – спросил Ельцин. И вскоре после тирады Ельцина Клинтон покинул помещение{116}. Когда-то эти двое относились друг к другу как старший и младший братья. Теперь они оказались противниками. Шоу Билла и Бориса закончилось.

Саммит ОБСЕ в Стамбуле помог выявить накопившиеся с годами взаимные претензии России и Запада и их противоположные интерпретации событий. Взгляды России и США на террористическую угрозу на протяжении 1990-х годов все больше и больше расходились. Предметом наиболее острых разногласий была Чечня. После августовского путча 1991 года правительство Чечни объявило о выходе из состава СССР. В течение следующих трех лет Чечня де-факто была независимой от Москвы, но в декабре 1994 года российские войска вступили на территорию Чечни, чтобы вернуть ее в лоно государства. Клинтон несколько раз отмечал, что действия Москвы по возвращению Чечни аналогичны стараниям президента Линкольна сохранить Соединенные Штаты от распада во времена Гражданской войны{117}. Но позже, когда война приняла затяжной характер и стали появляться свидетельства зверств с обеих сторон, США взяли более критический тон и часто называли чеченских повстанцев сепаратистами, тогда как Россия называла их террористами. Первая чеченская война закончилась в 1996 году перемирием, в результате которого Чечня снова де-факто стала независимой. Однако насилие в регионе, словно чума, продолжало косить жизни, и с началом второй чеченской войны США стали еще решительнее осуждать действия России. С российской стороны вновь и вновь звучали встречные обвинения, что Запад применяет двойные стандарты, когда критикует политику России в Чечне, а сам тем временем поддерживает косовских албанцев, хотя они как раз и практикуют то, что Россия называет террористическими методами.

Через месяц после саммита в Стамбуле случилось настоящее потрясение. Борис Ельцин, здоровье которого ухудшалось, 31 декабря 1999 года в телевизионном обращении к гражданам объявил, что немедленно, за три месяца до окончания президентского срока, уходит в отставку. Своим преемником он назвал Владимира Путина. Ельцин поставил себе в заслугу, что помог свершиться первой в истории России мирной и добровольной передаче власти. Клинтон в первый раз встретился с Путиным несколькими месяцами ранее. «Путин являл собой резкий контраст с Ельциным, – писал Клинтон. – Я покидал встречу с ним в уверенности, что Ельцин подобрал себе преемника, обладающего и навыками, и готовностью к тому тяжелому труду, без которого невозможно руководство бурной политической и экономической жизнью России»{118}.

Путин изначально сделал для себя вывод, что с Клинтоном нет смысла иметь дело, и дал понять, что не имеет интереса к оживлению американо-российских отношений. Проблемы, по которым на протяжении предыдущего десятилетия две страны никак не могли прийти к согласию, – Чечня, Балканы, НАТО, Иран – по-прежнему тлели, а к ним прибавилась еще и проблема противоракетной обороны, которой руководство США вплотную занималось весь последний год президентского срока Клинтона (главным образом под давлением Конгресса) и по которой у России имелись крупные возражения. На встрече с Клинтоном в Москве в июне 2000 года Путин спросил, сможет ли Россия вступить в НАТО. И Клинтон ответил, что поддержит Россию в этом{119}.