Почему Бразилия?

Бывали случаи, когда меня хотели убить — не в фигуральном смысле, а в прямом. Мне это говорили. И вот наступает 22-е. Я в очень ненадежном состоянии. Подъем от чтения 13-го «На холме» прошел, от него осталось лишь воспоминание, очень хорошее воспоминание, но и только, меня это больше не вдохновляло, и расход топлива был немыслимо большим, я как машина, участвующая в гонке, одна из тех машин, которые вот-вот сойдут с дистанции из-за аварии. Я сожгла все за несколько дней, и чем дальше, тем больше. Когда находишься в таком состоянии и осознаешь его, это пугает, потому что все понимаешь и знаешь свои потребности, и когда на горизонте не заметно никакой возможности восстановиться, а, с другой стороны, видишь, сколько новых усилий понадобится, какие испытания тебя ждут, и при этом знаешь, что ты и так уже больше чем на пределе и что на дне бака осталось всего три капли, — тогда, конечно, на борту возникает паника. Все время идешь по лезвию бритвы. Живешь одной капелькой, единственной каплей воды, а перед тобой, сколько глазу видно, расстилается пустыня, и тебе известно, что ты должна ее перейти, и более того, ты уверена — поскольку знаешь себя, — что непременно ее перейдешь, и тогда говоришь себе, задаешься вопросом, какой ценой на этот раз. Именно в таком состоянии я и была. А из этого заодно рождается и такая наивная надежда: а может, все-таки кто-нибудь придет мне на помощь. Глупая надежда, потому что тебе к тому же прекрасно известно, чем закончится пересечение пустыни — да ничем. Это тупик. Дорога в никуда. Пересекаешь пустыню, а в конце ее ничего нет, я это уже поняла. Но вот наступает 22-е, и тут главное — ничего не показать, есть книга, которая называется «Покинуть город», и ради нее я в последний раз соберу все силы в кулак. Потому что в литературу я еще немного верю. Это одна из последних ниточек которые меня удерживают, но я знаю, что и она скоро оборвется. Я уже полгода повторяю это Жан-Марку. Я не могу до бесконечности удовлетворять одну страсть, до бесконечности насыщать ее, не могу вот так, до бесконечности, оставаться источником непрерывного потока энергии. Но я была загнана в угол и не могла позволить себе переключиться на что-то другое, кроме этого потока, моего потока. Он был только моим, этот поток, у него оставалась лишь я сама и моя энергия, моя собственная, личная энергия, которая была способна что-то вдохнуть в меня. Мне требовалось мое собственное горючее, иначе это не работало. Энергии других никогда не хватало, хотя изредка случались и исключения. То есть опять тупик. Тупик за тупиком. Вот до чего я дошла. И вокруг себя я видела несколько человек, которые находились в том же положении. Я видела, как они себя исчерпывают до дна.

У меня была назначена встреча с Жан-Марком в кафе «Ла Пэ» в девять вечера. Он ужинал с матерью и теткой, и я не сумела с ним поговорить. Получилось как с телефонными звонками перед 13-м, когда я не могла отвечать. Но я боялась гораздо меньше, чем 13-го. Летиция появилась через полчаса или через 15 минут, мы взяли такси в сторону Плен-Сен-Дени. В такси я выбирала фрагмент, который буду читать, если меня попросит Пиво, а поскольку не знала, какой из двух лучше, то прочла оба водителю и попросила его выбрать.

По дороге у нас случилась неприятность — какая-то машина подрезала нашу, водитель стал угрожать таксисту, мы могли опоздать на прямую передачу, вокруг собралось несколько сильно взвинченных парней.

(Опять скажут: она описывает свою жизнь.)